большой луже запёкшейся крови, цепочке тёмных отпечатков лап и широкой полосе красных разводов на полу, Михалыча загрызла тварь вроде цербера или волкособаки, а потом уволокла с собой. Не иначе, намеревалась отобедать где-нибудь в укромном месте, вдали от посторонних глаз.
Чахлый сидел на стуле, закинув грязные ботинки на стол. Он лениво покуривал сигарету, выпуская сизые кольца дыма в потолок и стряхивая пепел на пол. После недавнего взрыва у меня ещё звенело в ушах, а перед глазами плавала какая-то муть, но я смог рассмотреть его лицо. Типичная физиономия бандита: плоский лоб, боксёрский нос, губы – бледные, плотно сжатые полоски, кончики их опущены к щетинистому подбородку с кровоточащей ссадиной; глаза – чёрные пуговки под широкими бровями, одного уха нет, вместо него – морщинистый нарост; вся левая щека – в ожоговых пятнах, правую пересекает кривой багровый рубец и уходит за воротник чёрной рубашки.
Чахлый лениво двинул рукой с зажатой между пальцами сигаретой. Я сразу упал на колени от резкого рывка за шиворот и сильного удара в подколенное сухожилие. Рядом со мной тяжело громыхнул костями Байкер.
Я скосил глаза. Напарник стоял на коленях со связанными за спиной руками, голова его была опущена, борода – пегая от крови, с разбитых губ свисала розовая ниточка слюны. Похоже, его изрядно отмордовали, перед тем как сковать и притащить сюда.
Сзади громко хлопнула дверь. Кто-то, тяжело ступая, вошёл в кабинет. Половицы громко поскрипывали, шаги приближались, и вскоре я увидел изгвазданные армейские ботинки. Я не сразу понял, что это были за красно-серые точки на берцах, а когда до меня дошло, чуть не сблевал под ноги владельцу грязной обуви.
Незнакомец наклонился. Окровавленная рука схватила Байкера за бороду. Я хотел посмотреть, кто это, но едва повернул голову, как дёрнулся от сильного удара чем-то тупым промеж лопаток. Тяжёлая ладонь надавила мне на затылок, и я посчитал за лучшее немедля выполнить молчаливый приказ.
– Ну вот мы и встлетились, – прошепелявил знакомый голос.
«Жиган», – догадался я и подумал, что иногда спрятанные в шкафах скелеты оживают, да только встречи с ними не приводят к добру.
– Ты куда мои деньги дел, сволось? – Жиган резко хыкнул и с размаху засветил Байкеру в нос. Я понял это по громкому хрусту и по расплывшимся перед коленями напарника красным кляксам.
– Спокойно, Жиган, он нужен для дела, – просипел Чахлый. – Не перестарайся, а то вместо него пойдёшь.
– Ты обесял! – взвился Жиган. – Восьми себе длугого, а этого мне отдай!
– Ша! Никшни, шепелявый, пока остатками зубов не подавился! – Чахлый сбросил ноги со стола. Я этого, конечно, не видел, поскольку до сих пор пялился в пол, но слышал, как громыхнули подошвы его ботинок.
Половицы заскрипели, кабинет наполнился звуком тяжёлых шагов. Рядом с запятнанной чужими мозгами обувью Жигана появились извозюканные в рыжей грязи берцы местного криминального авторитета. Судя по тому, как покачнулись ноги шепелявого и затрещала кожа косухи, Чахлый схватил его за грудки.
Чужая длань больше не давила мне на затылок – видимо, бандит увлечённо наблюдал за разборкой. Я осторожно приподнял голову. Главарь действительно держал Жигана за лацкан куртки одной рукой, а вторую сжал в кулак и вроде как готовился засветить им в глаз оппоненту.
– Будешь вякать, пристрелю, как «слепыша», а тело в «студень» сброшу, – зашипел пахан, – чтоб даже костей не осталось. Я передумал. Ты понял, говнюк? Передумал! Сначала хотел отдать, а теперь не хочу!
– Ты зе леальный пасян, Сяхлый, а пасяны всегда слово делзат. Ты мне долзен…
Чахлый, как в фильмах про Дикий Запад, откинул полу длинного плаща, выхватил «пустынного орла» из кобуры. Грохнул выстрел. Кровь с мозгами брызнула на стену, и Жиган, с огромной дырой в затылке, рухнул на пол. Из-под его головы появилась лужица крови. Сначала небольшая, она быстро увеличивалась в размерах и скоро почти вплотную подобралась к коленям Байкера.
– Я никому не должен, шепелявый, – просипел бандит, пряча длинноствольную «пушку» в кобуру. Он и в самом деле носил её на бедре – самодельную, сшитую из кожи какого-то мутанта. – Поднимите этих, – кивнул он в нашу сторону и потопал к столу.
Резкий рывок сзади за плечи – и вот я уже на ногах. Рядом с хрипом втягивал воздух Байкер. Я осторожно скосил взгляд в его сторону. М-да, видок у него был тот ещё: борода в запекшейся крови, левый глаз заплыл, под правым зрел фингал, усы под носом превратились в тёмные сосульки. Меня, в отличие от него, даже пальцем не тронули. Содранная кожа на запястьях не в счёт – это след от грубой верёвки.
«Как же руки-то затекли, господи! Кисти уже распухли и онемели, ещё пару часов – и они, наверное, сами отвалятся, – застонал я мысленно. – Развяжите нас, сволочи!»
Последнее, кажется, я крикнул вслух. Судя по тому, как вылупился на меня Чахлый, моя догадка была недалека от истины. Он слегка повёл головой, и чьи-то грубые пальцы схватили меня сзади. Верёвка ещё сильнее врезалась в кожу. Через несколько секунд путы ослабли, и освобождённые руки плетьми упали вдоль тела. Я пошевелил затёкшими конечностями, чувствуя, как под кожей просыпаются мурашки, нарастают покалывание и зуд, помассировал сначала одну руку, потом другую.
Всё это время я осторожно поглядывал по сторонам, пытаясь просчитать шансы на побег. В комнате, не считая нас с Байкером и Чахлого, находились ещё как минимум трое человек: двое у окна с немецкими пистолет-пулемётами в руках, третий у меня за спиной. Почему минимум? Да потому что обернуться
