купируя страхи до смелости жить, трансформируя сомнения до стремления к самопознанию, нормируя гнев и жалость к себе, чтобы они не застилали глаза, но становились узримыми и оттого доступными для работы с ними…
Оборотнем оказался третий пациент из тех, кого он принял в тот день. Слабость хилера притягивала к нему строго определенного оборотня.
В лице зверя Атлант встречался с настоящим врагом. С самим собой.
Его руки блуждали в теле пациента, когда Роми остро почувствовал происходящую трансформацию. Так остро, что даже вскрикнул. Открыв глаза, вынырнув из измененного состояния сознания, он закричал в полный голос.
Перед ним, под его трепещущими в воздухе пальцами сидел не зверь. Человек. Его Учитель.
Миф, что оборотни могут принимать только одну форму после превращения. Миф, что они привязаны к ней навсегда. И то, что смерть возвращает им их человеческий облик, тоже миф.
Зло лишь прячется под маской добра.
А смерть срывает любые маски, и со Света, и с Тьмы.
Смерть мудра. И когда мы постигаем и принимаем смертность тела, то находим подлинное бессмертие души.
Не стоит цепляться за видимые доказательства.
Учитель сидел неподвижно и не собирался нападать. Вообще он выглядел вполне дружелюбно. Как обычно. Улыбался. И смотрел на Роми сияющими добрыми глазами.
– Ты ведь всегда хотел моей смерти, ученик.
Эти слова Учитель произнес без горечи и без обиды, без сарказма и даже без почти необходимых менторских ноток.
Тоже как обычно.
– Да, хотел.
А вот это признание выходило за рамки «нормальности» поведения Роми-ученика.
– Но ты с удовольствием стер бы меня с лица Земли и Атлантиды прямо сейчас!
Учитель был горазд на провокации и уловки.
– Не просто с удовольствием. Но со злорадством и наслаждением.
Слова сами просились на язык. Роми чувствовал: не надо сдерживать себя сейчас. Когда угодно, только не сейчас. Иногда демонам подсознания стоит предоставить полную свободу.
– Ты учился у меня многие тысячи лет. Хорошо учился, я скажу. И теперь я хочу вознаградить тебя.
Учитель растянулся на кушетке и задрал подбородок, обнажив длинную худую шею.
– Убей меня. Я дарю тебе последний шанс поквитаться со мной. Расплатиться за неисчислимые годы унижения моей мудростью, снисходительностью и властью. Убей меня. Ты получишь сатисфакцию и обретешь власть над миром людей. А если не убьешь, я остановлю биение твоего сердца и превращу жизни подопечных тебе землян в кромешный ад. Ты знаешь меня. Я всегда тяготел к разрушению и смерти. Умереть самому или убивать других. Тебе решать, мой лучший ученик.
– Не я это сделаю, но она.
Словно поддавшись его команде, дверь распахнулась. Узкие вертикальные зрачки огромной кошки, спрыгнувшей с кушетки, застыли под ее острым, как лезвие меча, карим взглядом.
Движение было столь молниеносным, почти невидимым. Поднятая рука – и гигантский леопард бьется в агонии у изящных детских ног.
– Папа! – Прыгнув через разливающееся море темной крови, девочка повисла у Роми на шее.
– Я все сделала правильно, папочка?
Поцелуй нежных, цветочно ранимых детских губ обжег щеку. Роми счастливо рассмеялся.
– Все правильно, девочка моя. Все правильно.
– Я боялась не успеть. Ого, какая большая зверюга! Он вел себя хорошо?
– Не беспокойся, доченька, с папой ничего страшного не случилось. И успела ты как раз вовремя.
– Она и не могла опоздать!
Уверенный голос Учителя влетел в комнату порывом радостного весеннего ветра.
– Я прошла испытание? Меня теперь возьмут в команду?
– Возьмут, Мария, возьмут. – Ласковая ладонь Учителя прошлась по ее волосам.
– Вы оба выдержали испытание. – Взгляд древнего Атланта, напоенный воспоминаниями о миллионах лет развития человеческих цивилизаций, гибели и возрождения миров, казалось, творил новую реальность.
Дверь в приемную, через которую вошла Мария, открылась. Обычная, ничем не примечательная дверь в иную реальность, казавшуюся стандартной больничной приемной.
