Разлетелись по сторонам коричневатые брызги. Довмонт вскочил на ноги первым, рванул девчонку за ворот туники – вставай, тля!

Та ожгла взглядом, видать, хотела вцепиться ногтями в глаза… да кунигас перехватил руку. Сжал запястье так, что из девичьих глаз градом хлынули слезы. Застонала злодейка, заплакала… но пощады не попросила – упертая!

Тут и свои подоспели, Любарт с Гинтарсом. На повелителя своего глянув, засмеялись было, но быстро в себя пришли.

– Ах, светлый князь. Какой смертью прикажешь казнить сию гадину?

Довмонт отмахнулся, нахмурился… задумчиво этак. Тут Игорю поплохело – юный кунигас на выдумки оказался горазд и представлял все очень даже наглядно, во всех подробностях, к слову сказать, очень даже мерзких!

Можно было разорвать девчонку напополам. Пригнуть вершины сосен, привязать за руки за ноги, а потом опустить. Красиво получится! Этакий фонтан из крови и кишек! Называется – огненный петух. Или – кровавый петух… как-то так. Можно и по-другому: посадить эту наглую дурищу на кол. Дело, на первый взгляд, нехитрое, но опыт и тут нужен. Сначала надобно девку положить наземь, на бок. Заголить заднее место, сунуть туда кол, щедро смазанный конопляным маслом. Затем поднять осторожненько, кол вкопать, и потом потирать руки да любоваться, как под воздействием тяжести своего тела пленница медленно сползает вниз. Можно еще на кол перегородки прикрепить, чтоб не слишком быстро померла злодейка. Чтоб подольше мучилась! Это же удумала – руку на князя поднять! Вот, пускай пару-тройку дней на колу посидит, тогда любая смерть желанной покажется. Правда, нынче времени нет. Тогда что же? Распилить деревянной пилой? Тоже казнь нехудая. Привязать нахалку к столу и живьем пилить. Дубовая-то пила сначала рвет кожу, а потом и внутренности. При этом девка еще будет живой… и мучиться! А и поделом! Побегала, поразвлекалась… в грязь князя уронила, стерва. Теперь попляши-ка!

– Гинтарс, не видал ли ты случайно в здешних амбарах дубовой пилы?

– Кажется, видел, господин. Да-да, точно видел.

– Славно! Прихватим пилу с собой. Потом в пути позабавимся. Ну, или дома уже.

– Дома, княже, и своя пила сыщется.

– Ну… я и говорю – славно!

Девчонку связали и повели вместе с прочим полоном прочь. Возвращались так же, как и явились – через лес, через овраг, меж трясиною. Вечерело. Оранжевые искры заката плескались в темнеющем небе, подобно пожару. Кучевые облака, подсвеченные снизу солнцем, сияли золотом, рядом повисла серебряная луна, зажигались первые, еще прозрачно-белые, звезды.

В чаще уже давно было темно, хоть глаз выколи. Путники остановились на ночлег в каком-то густом бору, ничуть не опасаясь погони. Ночью-то кто полезет в пущу? При всем желании никаких следов не найдешь. Если только утром, да и то вряд ли. Утенский князь Наримонт (кстати, двоюродный братец Довмонта), конечно, захочет отомстить. Но сделает это позже, гораздо позже. Пока соберет людей, пока заручится поддержкой Миндовга. Король… Собака, продавшая веру предков за золотую корону, врученную папой! Впрочем, нехорошо так про приемного отца. Да, когда-то Миндовг усыновил юного Даумантаса, потерявшего родителей в одной из межплеменных распрей. Юный княжич приходился ему дальним родственником – то ли двоюродный, то ли троюродный племянник, в общем, седьмая вода на киселе, но все-таки – родич! Воспитывал приемного сына, конечно, не сам Минлдаугас-Миндовг, на то имелись вассалы. К примеру, нальшанский князь Товтивил, трон и земли которого как раз и унаследовал Даумантас. Родная же Утена, на земли которой юный кунигас имел все права, оказалась в руках прохвоста и предателя Наримонта. Тот как-то сумел втереться в доверие к Миндовгу, тоже поговаривая о переходе в католичество. Может, тоже захотел королевскую корону?

Все эти мысли проносились в голове князя, не давая спать. Игорь их прекрасно ощущал, уже начиная кое о чем догадываться. Вряд ли это был сон – слишком уж все реально, разве что какая-нибудь «Матрица». Да пусть хоть и так, действовать-то приходилось, по сути, в реале. Его сознание каким-то невероятным образом оказалось в голове первобытного литовского князя, юного племенного вождя – кунигаса Даумантаса. Причем и собственное сознание князя никуда не делось, правда, Игорь убедился, что в каких-то случаях может взять кунигаса под свой контроль. Как было с той девчонкой… Но все это возможно лишь невероятным напряжением воли… А, может быть, и тихой сапой, кто знает? Надо пробовать. Обязательно пробовать, если только… если только утром Игорь не проснется вдруг в придорожном мотеле в обнимку с Оленькой!

Оленька… Ольга. Неужели девчонка погибла таким страшным образом? Или это все привиделось Игорю, будучи частью какого-то кошмарного сна?

Игорь-Довмонт забылся лишь под утро, но почти сразу же его разбудил громкий звук рога. Солнце вставало, пора было продолжать путь.

Подпертое вершинами сосен небо сияло невообразимо яркой синью. Первые солнечные лучи золотили вершины деревьев, но вниз еще почти не проникали. В пуще царил влажный полумрак, кругом искрились крупные капли росы. Всадники и полон быстро промокли до нитки, впрочем, холода никто из них не чувствовал, в лесу быстро становилось жарко, душновато даже.

Часа три воины вели пленных по неширокой тропке, пока не вышли к неширокой реке, где был устроен короткий привал. Не разжигая костра, воины подкрепились вяленым мясом и сыром, напились из реки всласть. Пленников не кормили, разрешили только попить. Да и то для них было нехудо – хоть какое-то облегчение.

Сидя у корявой сосны, что росла на самом берегу, на обрыве, Довмонт смотрел на пленных. Молодые женщины, девушки, дети… Они заходили по

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату