не было рядом, когда ей требовалась поддержка.
Возвращаюсь к своей кровати. Обратный путь дается намного легче – головокружение постепенно утихает. Рядом с кроватью стоит тумбочка, внутри которой я обнаруживаю свою одежду, постиранную и сложенную стопкой. А на ней – записка, крохотный клочок серой шершавой бумаги.
Круглые, аккуратно выведенные буквы. «Таким было его решение». И слезы вновь наворачиваются на глаза.
Ночное освещение становится ярче, возвещая начало нового дня – общий подъем. Я переодеваюсь в свою одежду и, машинально застелив постель, ложусь поверх одеяла, сворачиваясь клубком.
Микелина, милая Микелина… Внезапно понимаю: это правильно, что меня не было рядом. Так и должно быть. Она не винит меня в смерти брата, изо всех сил старается не винить – и все же я знаю, что теперь, глядя на меня, она всегда будет видеть человека, который не сдержал обещание, самое важное обещание в жизни.
Как мне быть дальше?
«Таким было его решение», – слышу я словно наяву тоненький голос Микелины. И как мне жить с этим решением? «Гаспар решил защитить тебя». Да, так Мика скажет, чтобы успокоить себя и меня, и будет повторять это снова и снова… Но в ее глазах я буду видеть, что где-то глубоко внутри себя она проговаривает эти слова как обвинение.
И тут другой голос звучит у меня в голове, и я с пугающей ясностью понимаю, что должна сделать.
В ванной комнате медблока я нахожу зеркало, совсем небольшое. На то, чтобы привести себя в порядок, уходит немного времени: я поправляю одежду и собираю волосы в хвост. Остается всего одна деталь…
Мой доктор так и не вернулся. Среди пугающего порядка на его рабочем столе я нахожу небольшую склянку с кофеиновыми капсулами и заимствую две штуки. Потом, никем не замеченная, покидаю мед-блок. Мне нужно вернуться на уровень силентов.
Выйдя из лифта, я сталкиваюсь с Диной, и она роняет какие-то папки. Я ей помогаю собрать их, она здоровается со мной, но я ухожу, промолчав, и на ее лице отражается недоумение, которое лишь усилится, когда Дина обнаружит вещицу, которую я незаметно сунула ей в карман. Мою эмблему Смотрителя.
«Надеюсь, у тебя все получится, Дина», – вертится у меня в голове, когда я подхожу к двум людям в темной униформе. Один из них окидывает меня равнодушным взглядом и отворачивается. На лице второго я
Набрав в грудь воздуха, делаю шаг вперед и отвечаю на этот вопрос:
– Я хочу вступить в Корпус.
Часть II. Кандидат
# Глава 1
Я бегу так быстро, как только могу. Волосы, прежде собранные в хвост, растрепались и облепили все лицо, влажное от пота. Настойчивые пряди лезут в глаза, и я зажмуриваюсь.
Это еще не мой предел. Мне нужно ускориться.
– Пожалуй, достаточно, – слышу я сквозь стук в ушах.
Я открываю глаза только после того, как удается восстановить дыхание. Времени на это уходит больше, чем обычно, – три дня, проведенные в постели в медблоке, дают о себе знать. Я мысленно благодарю незнакомого доктора, оставившего на своем столе кофеиновые капсулы: без них было бы намного хуже.
«Капрал Солара» – выбито на нагрудном жетоне с эмблемой Корпуса, которую вижу перед собой сейчас. Ее обладательница – высокая стройная девушка с каштановыми волосами, года на два меня старше – аккуратно снимает с меня датчики. Когда она смотрит в свой планшет, ее лицо с острыми скулами приобретает удивленное выражение.
– Давненько я не видела действительно хорошего результата на беговой дорожке.
Протягивая полотенце, она окидывает меня оценивающим взглядом, и я позволяю себе немного расслабиться. Я вытираю пот с лица. Уже лучше. Это больше не «смотрите, кто к нам пожаловал» – та насмешка, с какой Солара встретила меня, забыта. Я понимаю, что удивила ее: она не ожидала, что я вообще на что-то способна.
– С физической частью теста покончено, – Солара смотрит на наручные часы и хмурится, – но ты пришла слишком рано, второго капрала еще нет. Собеседование мы сможем начать только через полчаса.
Солара отводит меня в комнату для собеседований и оставляет в одиночестве. Присаживаясь на край металлического стула, который стоит перед широким столом, я осматриваюсь. Наверное, сама эта комната – часть теста. Она неуютна ровно настолько, насколько это вообще возможно: яркий холодный свет, бьющий прямо в глаза, серые, ничем не закрытые бетонные стены. Сидя к двери спиной, я ее не вижу, и поэтому мне кажется, что меня поместили в гигантскую коробку. Несмотря на то, что в комнате довольно просторно, стены словно давят на меня. Под потолком – две видеокамеры, которые направлены на мое место. Я неосознанно поеживаюсь, понимая, что меня ожидает.
