#Потерянные поколения

– Слишком важное обещание, – говорит он, качая головой. – Слишком… сильное. Такие обещания можно давать только самому себе.

# Глава 12

«Свободный день», – гласит объявление на стенде с расписанием. Из разговора во время завтрака узнаю, что занятия отменили из-за того, что сегодня весь старший состав Корпуса задействован в тренировочном бою на поверхности.

Поверхность.

Это слово пробегает мурашками по спине. Может быть, скоро, совсем скоро я окажусь там. Альма говорила, что финальное испытание, которое определяет выпускную оценку отряда, проходит на поверхности. До нашего выпуска осталось всего три месяца.

Три месяца – это совсем немного. И это целая вечность.

Виктор вовремя напомнил мне, что я не привыкла сдаваться. Мысль покинуть Корпус была малодушной, и я должна сделать все, чтобы от нее избавиться. Есть множество причин пройти этот путь до конца: отряд, который поверил в меня, Кондор, который тоже поверил в меня, Берт, который зашел слишком далеко, пытаясь меня защитить… Забавно, насколько причины остаться в Корпусе сходны с причинами того, почему мне хотелось его покинуть.

Все зависит от угла зрения.

А еще есть последняя просьба Гаспара, о которой мне должен был напоминать гепард. Наверное, я слишком давно не надевала боевую форму.

Привыкнуть к рендеру, научиться стрелять хотя бы сносно, пройти выпускные испытания, не отправив отряд на Второй круг, получить распределение в отряд зачистки… Об этом говорила Солара и шептал мне на ухо Берт, именно это подразумевал Виктор, напоминая, что я никогда не опускаю руки. Вот только ни Виктор, ни Берт, ни Солара не знают, что моя роль предопределена. Я должна пойти в числе первых, как разведчик-диверсант. Та к решил Стратег. Человек, которому не способен перечить даже Министр. Он взялся за мою подготовку и не отказался от этой затеи, даже когда увидел, какие у меня проблемы со стрельбой, – а это значит, что я в любом случае пойду как диверсант. Других вариантов нет. Об отряде зачистки, для зачисления в состав которого нет необходимости в Подтверждении, можно даже и не думать.

Будь что будет. Виктор помог мне понять, что я не могу просто взять и все бросить. Пока что подходит и этот план. Привыкнуть к рендеру, научиться стрелять…

Нужно хотя бы попытаться. Я должна попытаться.

Я понимаю, что вышла к Просвету, когда на моем пути возникает знакомая решетчатая дверь со считывателем. Секундное размышление – и я открываю дверь с помощью браслета. «Свободный день». Можно позволить себе прогуляться.

На всех уровнях Корпуса многолюдно. Капралы, командоры, седовласая Справедливость и ее Помощники… Опершись на перила, я наблюдаю за последними приготовлениями. Повсюду профайлеры – видимо, перед отправкой на поверхность проводилась какая-то проверка. С каждым днем обучения в Корпусе встречаю их все чаще. Последняя тренировка в Большом зале прошла в присутствии трех наблюдателей в белых одеждах. Они всегда где-то рядом и в столовой, и во время тренировок… Не удивлюсь, если однажды обнаружу профайлера на диване в общей комнате нашей казармы, выйдя ночью попить воды… хотя нет, пожалуй, я сделаю все, чтобы оказаться как можно дальше от профа. Несмотря на то, что Виктор помог мне освободиться от внутренней отравы, я все равно стараюсь во время занятий сохранять с ними дистанцию, избегать седовласых. Мало ли что. Не горю желанием еще раз увидеть изолятор Справедливости.

Короткий звуковой сигнал: пора идти наверх. Уровни Корпуса пустеют, словно по волшебству. И только профайлеры не торопятся – им незачем. В двадцати метрах от меня стоит небольшая группа профов. От нее отделяется девушка и проходит к перилам. У меня внутри все замирает. Расстояние не мешает мне ее узнать.

Она присутствовала на моем вступительном тесте.

– Всегда было интересно, что творится у них в голове, – вдруг раздается рядом голос Кондора, и я чуть не подпрыгиваю на месте от неожиданности. – Это Агата, кстати, – кивает он на профайлера, и мой взгляд возвращается к девушке с седыми волосами.

– Это она решила направить меня прямиком в курсанты, – зачем-то говорю я Кондору, который становится рядом, опираясь на перила.

– Сочувствую, – хмыкает он. И продолжает: – Не хотел бы я оказаться с ней за одним столом. Агата сильная. Видел как-то допрос одного сомнительного паренька – так она его наизнанку вывернула. Ревел, как младенец, успокоить не могли.

Я невольно вздрагиваю. Со дня собеседования со мной по поводу приема в Корпус прошло уже несколько месяцев, но воспоминания о том дне не тускнеют нисколько. Агата видела меня, и где-то в глубине ее памяти осталось мое отражение, знание о том, каково это – быть мной.

Но Агата из моего воспоминания совсем другая. Она пустая, в ее глазах нет жизни. Девушка, которая сейчас стоит у перил, выглядит всего лишь отстраненной. На ней длинный, слишком большой для нее, пушистый белоснежный свитер. Седые распущенные волосы крупными волнами обрамляют ее лицо, Агата смотрит куда-то вверх, запрокинув голову и даже приоткрыв рот.

И правда, что творится у нее в голове?

Проследив за взглядом Агаты, я понимаю, что она смотрит на потолок Просвета, закрытый сегодня щитом. Невольно вздыхаю.