Оказалось, в его прошлом имелись загадки, о которых он не мог и подозревать. Если его отец был потомственным охотником и его предков знали в округе издавна, то мать была большой тайной для селян. В один день он ее просто привел после долгой отлучки, уверив, что они познакомились в одном из отдаленных поселений к юго-востоку от Парфагона. Якобы между ними вспыхнула пылкая любовь с первого взгляда и она сразу же согласилась уйти с ним. Все бы ничего, но поначалу молодая особа выглядела уж слишком привлекательно и носила немного странную для крестьян одежду. Ее поставленная речь, чрезмерная чистоплотность, отсутствие многих примитивных навыков ведения хозяйства и необычные манеры столь разительно бросались в глаза, что сразу же поползли слухи об ее принадлежности к столичной знати. Вполне вероятно, она была парфагонских кровей, хотя со временем полностью адаптировалась к провинциальной жизни и гармонично слилась с окружающей простотой. Правда ли это – никто наверняка не знал. А если это так, то Томасу все равно оставалось лишь гадать, что ее могло заставить уйти за Стену и при каких обстоятельствах ее мог встретить отец.
Витая в загадках прошлого своих родителей и грандиозных мечтах о будущем, он почувствовал, как уверенная расслабляющая волна начала мягко обволакивать его измаранное грубым трудом молодое тело, а мысли стали проваливаться в бесконечную череду устойчивых картинок и сюжетов неглубокой дремы. И вот, Томас уже практически уснул, как сознание вдруг снова включилось, тем самым напомнив ему про натренированный в Школе навык прямого входа в фазу. Попытавшись, не напрягая мышц, применить несколько техник, он не смог сломать стабильность пространства и потому стал снова погружаться в забвение, провалившись в неглубокий сон.
Окунувшись в череду бессмысленных поверхностных сюжетов, уже через пару минут его сознание снова мягко включилось. Он опять начал неспешно чередовать техники вращения, фантомного раскачивания, визуализации рук, представления себя разделенным, а затем все сначала по кругу. А потом он снова уснул и снова проснулся, вновь перебирая техники. Вдруг упрямый Томас ясно почувствовал, что у него все же получилось добиться реального ощущения вращения вокруг своей продольной оси. Это означало, что физическое пространство сломалось, и он оказался в фазе! Тело быстро загудело, а в ушах возник знакомый стягивающий мозг шум, и вмиг обрадовавшийся Томас немедля попытался просто встать с земли. Хотя сначала движения показались тяжелыми, уже вскоре он все же смог подняться на ноги, отчего тут же прекратились вибрации в теле и практически осязаемые звуки в голове.
Томас сразу же побежал по проселочной дороге, интенсивно обтирая друг о друга огрубевшие руки и разглядывая в деталях глубокие линии на ладонях. Как итог, возникла не заставившая на этот раз себя долго ждать гиперреалистичность: зрение стало настолько острым, что можно было разглядеть каждый листок на самой отдаленной макушке дерева, а насыщенность красок пространства возросла чуть не в два раза относительно обычного бодрствования, ослепляя своей сочностью и живостью. Это означало, что фаза углубилась и стабилизировалась. Теперь ее можно было применять для обязательно заранее определенных целей, полезных или интересных. Хотя Томас изначально был высокого роста и ощущал громоздкую массивность, поскольку его фазовое тело за последние месяцы уже привыкло к шаблону рыцаря, он все равно попытался почувствовать себя еще больше и сильнее. В ответ, после некоторой паузы, его тело действительно стало интенсивно расти. Он буквально чувствовал, как с глухим треском его тело раздавалось вширь и вверх. Теперь, достигнув нужных габаритов, ему нужно было их только удержать как можно более длительное время. В этом состояла как раз самая большая проблема в практике фазы, так как пространство все время пыталось восстановить свою незыблемость.
Лучше всего этот вопрос можно было решить заранее приготовленным динамичным планом действий. Обычно Томас банально развлекался, летая в небе, словно быстрый сокол или плавая в воде как хищная рыба, но на этот раз он решил вновь навестить сестру, о которой вспоминал в селе каждый день. Взлетев вверх, он сначала увидел скачущего из леса рыцаря на черном коне, но не придал этому значения и, закрыв глаза, сфокусировал внимание на Ирэн, стараясь всем телом сохранять зафиксированное ощущение шаблона рыцаря. Тут же возникло стремительное движение, и он оказался в какой-то крохотной комнатке, где почти ничего не было, не считая столика на тонких ножках и многочисленной женской обуви в углу. В центре стояла кровать, занимая почти все пространство, на которой под покрывалом из бурого меха беззаботно валялась красивая и нагая девушка с каштановыми волосами.
Понаблюдав со стороны, Томас улыбнулся и провел рукой по ее нежной теплой щеке, отчего Ирэн открыла свои большие и всегда веселые глаза, а затем зевая присела на кровати:
– Привет!
– Все спишь и спишь тут, – рассмеялся Томас.
– Ну и в задницу ты забрался, – вдруг непривычно грубо сказала Ирэн, с силой дергая Томаса за руку.
– Не понял. Ирэн?
Зрение и восприятие тела стали быстро растворяться в серой пелене, почему Томас судорожно стал пытаться удержать фазу, насыщая себя всеми доступными ощущениями. Для этого он активно щупал гладкие доски пола и мягкую кровать, всматривался в линии на руках и мелкие бугорки на стенах. Активно двигаясь, ему довольно быстро все же удалось восстановить стабильность взбесившегося пространства, но на этом сюрпризы не заканчивались:
– Почему у тебя правая рука такая мозолистая и мускулистая? – каким-то поразительно знакомым мужским голосом заговорила Ирэн и снова дернула его за руку.
На этот раз все резко пропало, пространство восстановило свои привычные свойства, и Томас нашел себя сидящим у стога сена. Перед ним в комичных доспехах стоял Ален Оспе и рассматривал своего старшего товарища с лукавой улыбкой на губах. Поскольку он только приступил к рыцарской мутации, его тело еще мало чем отличалось от обычных людей, и потому даже самый маленький курсантский панцирь болтался на нем, как кастрюли на
