– Не-а. Зато они выпустят меня из заточения на капустник после последнего спектакля.
Пять месяцев я беспрекословно выполняла все их требования, пока, наконец, не убедила их, что заслуживаю свободы. После того «инцидента», как его называют родители, меня впервые (если не считать работу над спектаклем и посещение библиотеки) отпустят из дома с друзьями. На самом деле никакого «инцидента», разумеется, не было. Я им это говорила, и не раз, но их не переубедить…
– Тогда я тоже не пойду, – заявляет Сидни.
Я шутливо пихаю ее в плечо.
– Глупости! Ты заслужила хорошую вечеринку. Только смотри, не напивайся, а то круги под глазами будут. Мои таланты визажиста не простираются так далеко.
Она распускает ленты корсета.
– Ты уверена? В смысле, насчет вечеринки. Моя вера в твои таланты безгранична.
Я помогаю ей справиться с завязками сзади.
– Конечно. Расскажешь мне все потом. И с тебя фотки, окей?
Все заканчивают переодеваться, и я собираю костюмы, проверяю, не нужно ли что-нибудь отгладить или вывести пятно перед завтрашним спектаклем. Сидни обнимает меня еще раз, а потом уходит с Гретой и остальными. Через несколько минут в гримерку заглядывает Мэтью.
– Как там отчаянная крошка Ви?
При виде него у меня в животе появляется странное ощущение, но я не подаю виду. Внимательно оглядываю твидовый пиджак, проверяю манжеты.
– Прекрасно. – Кому нужна эта вечеринка, если можно побыть с Мэтью, пока не будет пора бежать домой? Кажется, «что-то» действительно намечается.
– Вы с Сидни идете к Эшли?
– Она идет. Я не могу.
– Все сидишь на цепи? Ну, девушка, начинайте уже учиться.
Он, как и большинство наших друзей, думает, что суровость моих родителей – следствие моей плохой учебы. Только Сидни знает правду.
– Они разрешили мне пойти на капустник. И домой только к полуночи.
Может, если я ненавязчиво дам ему знать, что буду свободна в субботу, он сообразит, как этим воспользоваться?
Он кивает в сторону роз.
– Ну что, она поняла, от кого это?
На секунду у меня перехватывает дыхание.
– Откуда ты знаешь, что в букете не было записки?
Мэтью подмигивает.
– У меня свои источники. Увидимся завтра.
Покачав головой, он в последний раз оглядывает меня с ног до головы и говорит:
– Угум-м… Нет, ты слишком симпатичная, чтобы работать за сценой. – С этими словами он исчезает.
И это все? У нас был шанс побыть наедине и он уходит? Внутри у меня что-то сжимается. Я стараюсь не делать поспешных выводов, прокручиваю в голове список возможных объяснений. Может, у него друг сохнет по Сидни и Мэтью пошел на разведку. Но в его голосе звучала какая-то неуверенность, уязвимость. Единственное мое утешение – если Мэтью и купил Сидни розы, она не потрудилась даже забрать их домой.
Я стискиваю зубы и достаю из кошелька маленький ключик, чтобы отпереть шкаф, где хранится секретное оружие костюмера: пульверизатор со смесью воды и водки. Дешевый способ освежить костюмы. Мисс Сантана уверяет, что никогда раньше не доверяла ученикам пользоваться пульверизатором без надзора. Хорошо, что хоть один взрослый не потерял в меня веры, но, если бы папа с мамой узнали, у нее точно были бы неприятности.
Я слышу шаги, и в комнату заглядывает Томми Тоф – это он придумал декорации и вообще рулит всей технической поддержкой.
– Классно все сегодня прошло, а?
Я опрыскиваю тяжелое, расшитое бисером платье, которое явно нуждается в том, чтобы его освежили.
– Ага. Как по маслу.
– Все остальные уже ушли. Как закончишь, я провожу тебя до машины.
Если бы существовала награда за воспитание вежливых детей, родители Томми получили бы приз за первое место. Еще в пятом классе, когда мы с ним участвовали в патруле «За безопасность дорожного движения», он всегда вызывался нести дорожные знаки.
Я выхожу из комнаты и направляюсь в мужскую гримерку, чтобы и там привести костюмы в порядок.
– Да не беспокойся, я припарковалась совсем рядом.
Томми следует за мной.
