Око разума

пользоваться. Мы уже замызгали этот холст, и будет куда лучше начать со свежей партии похищенных. Может, опять из нового Бермудского треугольника… Подлить масла в огонь чокнутых. – Он рассмеялся, и пистолет у него в руке затрясся. – Может, именно так и родился миф о Бермудском треугольнике. Вот было бы забавно, правда?

– Я по-прежнему нужен тебе для осуществления, Келвин. Чтобы гарантировать, что это будет работать у каждого, а не только у экземпляра номер двадцать семь. И улучшить. Этот Холл – лишь прототип. Нам обоим известно, что нужно взять еще массу барьеров, прежде чем система будет полностью вылизана и отмасштабирована для массового использования. Я нужен тебе. А если я буду в деле, ты можешь рассчитывать на мое молчание. Я слишком многое выигрываю и слишком многое могу потерять, чтобы дурить.

Грей рассмеялся. Допил вино, поставил бокал на стол и снова засмеялся. Пистолет по-прежнему был у него в правой руке, но теперь он положил ее на колено, не тревожась, что Альтшулер может попытаться что-нибудь предпринять. Хоть пацан и взял себя в руки, просто чудо, что он еще не обмочил штанишки.

– Это было бы правдой, – наконец, ответил Келвин, – будь твое предложение хоть на йоту искренним. Но вот что забавно: перед самым твоим приходом звонил мой коллега. Тот самый, который организовал прискорбное кораблекрушение славного «Эксплорера». Он ведь держал тебя под присмотром, Алекс. Уже давненько. И знаешь, что он мне сказал?

Альтшулер съежился, будто пытаясь спрятаться за бокалом.

– Не догадываешься, Алекс? Уж наверняка такой незаурядный человек, как ты, мог бы догадаться и об этом. Он сообщил, что ты придешь и заявишь о своей заинтересованности в объединении сил со мной. Но это будет полнейшей ахинеей. Он сказал, что ты будешь пытаться меня подставить.

Грей открыл тот же самый ящик, из которого достал оружие, и на сей раз извлек наручники. И перебросил их Альтшулеру, велев:

– Прикуй правую руку к подлокотнику. Еще ни разу не пользовался этими наручниками с мужчиной, – добавил он, когда Альтшулер выполнил приказание, и пожал плечами. – Что ж, все когда-нибудь случается впервые.

Впрочем, Грей даже без подсказки Деламатера уразумел бы, что предложение Альтшулера присоединиться к нему было фальшивкой. У его подчиненного кишка тонка впутаться в подобное. И не только у Альтшулера. Почти у каждого из них. Вот вам и еще одно измерение превосходства Грея. Только у него одного довольно пороху, чтобы принимать жесткие решения. Идти на брутально трудные компромиссы, заставляющие человеческий род совершить рывок вперед.

Впрочем, роль редкостного человека, способного свершить необходимое, тоже дается нелегкой ценой. Никто не оплакивал гибель двадцати семи человек – невинных людей – горше самого Келвина. Это чудовищная трагедия. Но они отдали свои жизни ради высшей цели. Все смертны, но сколько человек за всю мировую историю умерли ради того, чтобы катапультировать весь биологический вид в невообразимые высоты? Нет смерти более почетной. И двадцать семь героев – пусть даже двадцать семь тысяч – цена ничтожно малая за такое свершение.

В буквальном смысле Грей не пролил по ним ни слезинки, потому что это не в его стиле, но жертвы, на которые пришлось пойти, прямо-таки разрывали ему душу. Еще ничто в жизни не причиняло ему такой боли. Но отчасти его величие и заключается в готовности стерпеть подобную боль ради высшего блага. Некоторые люди вроде Альтшулера просто не способны охватить это умом.

– После тебя у меня остается еще только один неприбранный конец, – растолковал Грей. – А затем ничто не отделяет меня от бессмертия.

– Неприбранный конец?

– Да. Этот Ник Холл, о котором я тебе рассказывал. Он был приглашенным специалистом из Вуд-Холского океанографического института в Массачусетсе, которому повезло присоединиться к контингенту из Ла-Хольи на борту «Эксплорера». Похоже, недавно ему удалось удрать от нас. Мы пытались его убить, но он ухитрился несколько раз выскользнуть из петли. Было бы славно заполучить его для последующих анализов, но крайней необходимости в этом нет. У нас записаны все данные по размещению, интенсивности и параметрам сигнала его имплантатов. Однако теперь, когда мне известно, что его имплантаты работают, моя жизнь сильно упростилась. Потому что я оставил программную закладку, которой могу воспользоваться, чтобы засылать ему моментальные сообщения. Так что я могу достучаться до него, где бы он ни был. Заманить его куда-нибудь и снова схватить. Или прикончить. Так или иначе, больше никаких болтающихся концов. Это тем более легко, что, как выяснил мой друг Джон, Холл совершенно не помнит, что над ним экспериментировали.

Минутку помолчав, Грей улыбнулся.

– Да это и неудивительно при таком количестве лекарств, вызывающих амнезию, которыми мы пичкали его последние семь месяцев. Наверное, стоит ему дать щелчок по лбу, и он снова лишится памяти даже без дополнительной дозы. Дьявол, да после стольких доз, сколько он получил по пути, я не удивлюсь, если это случится с ним при надевании бейсболки.

– А когда вы схватите или убьете Холла, что тогда?

– Ну, тогда я пройду процедуры УКПЛ[23], чтобы добиться одобрения имплантатов для лечения слепоты и глухоты, и отдельно – для веб-доступа под управлением мысли. Но теперь, когда мне известно точное их расположение, мы можем быть осторожными и дотошными. Продвигаться с предельной заботой о безопасности пациента. Все время зная, что попадем в яблочко с первой попытки. Чудо… Если б я не срезал этот угол, Алекс, – Грей схлестнулся взглядом с Альтшулером, – мы бы никогда к этому не пришли. Я ни за что не смог бы совершить столько попыток наугад; попыток,