постоянно здесь, постоянно в резидентах. Подсказывают вам всякое, нашептывают, а то и в открытую саботируют. Некоторых ты даже должен знать — они на Земле знамениты…
— Кто, например?
— Не могу сказать, засекречено.
— Вот это очень жаль, — сказала навострившая уши Светлана. — Может, все-таки поделитесь секретной информацией?
— И не надейся.
Стефания потерла руки и подошла к старикам поближе. Данилюк наблюдал за этим с большим сомнением, неодобрительно. Он прекрасно помнил главное правило воплощенного духа — не убивать. Никого. Даже насекомых.
Конечно, Стефания Чистилищу не подчинена и ее эти правила не касаются. Но все равно — неправильно это как-то.
— Ты уверена? — еще раз спросил он.
— Ты даже не представляешь, насколько я уверена, — ответила чертовка, складывая ладони лодочкой. — Эй, стариканы, ну-ка встали в круг!
— А ты кто? — прищурился Каспар.
— Я где-то тебя видел… — пробормотал Мельхиор.
— Я положительно уверен… — начал Бальтазар.
Не дожидаясь, пока они прокрутят обычный свой поток чепухи, Стефания схватила их за руки. Сгребла их вместе, стиснула покрепче и отчетливо провозгласила:
— Именем Небесного Палача!
Данилюк невольно сглотнул. Но ничего страшного не произошло. Старики остались стоять, как стояли… только странным образом замерцали. Их тела приобрели прозрачность, засветились изнутри… а потом просто растаяли. Рассыпались блестящими искрами.
Но только физические тела. На тех же местах остались стоять духи. И не бесплотные, каким после смерти был Данилюк, а сразу воплощенные.
— А!.. — прижала ладонь ко рту Колобкова.
Три призрака шумно выдохнули. Их лица прояснились, взгляды стали осмысленными. Каспар снял колпак, встряхнул седой гривой и облегченно сказал:
— Фу ты, ну ты, как же в голове-то сразу прояснилось…
— Почему вы раньше не избавили нас от этих затаскавшихся оболочек? — ворчливо спросил Бальтазар.
— Там же мозги совершенно износились! — пожаловался Мельхиор. — Полная деменция.
— Ну… сами знаете, как это у нас, — пожала плечами Стефания. — Наверху тысячу лет тянули и волынили. Надеялись, что проблема как-нибудь сама рассосется. Меня вот к вам приставили…
— Да, мы помним тебя, милая, — ласково сказал Каспар. — Мы очень благодарны, что ты за нами присматривала.
Бальтазар тоже любезно улыбнулся Стефании, а Мельхиор достал из уха и протянул ей барвинок.
— Спасибо, — хмуро ответила чертовка, засовывая его в волосы.
После этого старцы довольно долго благодарили семейство Колобковых. Еще дольше — извинялись за доставленные неприятности. Помянули каких-то общих знакомых, какую-то башню… Данилюк не очень понимал, о чем речь.
— Еще раз деликатно просим не держать обиды, — низко поклонился Бальтазар. — Нам нет прощения, но мы все же надеемся, что причиненные нами неудобства были не столь велики, чтобы совершенно испортить ваши жизни.
— Ну это как посмотреть… — протянул Колобков, с явным намеком притопывая протезом.
— Также мы очень признательны, что вы столько времени давали нам кров, снабжали пищей и всем, что еще было необходимо.
— Да на здоровье, не жалко…
— Теперь нам пришла пора оставить сию обитель, — сказал Мельхиор. — Но перед тем как удалиться в горние сферы, мы хотим возместить вам потери.
— Не надо! — машинально выкрикнул Колобков, но тут же прищурился и хитро спросил: — Возместить?.. А как?..
— Проще всего будет с тобой, — заявил Каспар, крутя короткими пальцами. — Да вернется то, чего ты лишился.
Колобков вскрикнул и задергался. Его протез страшно заскрипел, хрустнул в двух местах и свалился с культи. Но упасть инвалид не успел — у него в долю секунды выросла новая нога. Здоровая, крепкая, довольно волосатая. Точно такая же, как левая.
— Петенька!.. — всхлипнула его жена, душа мужа в объятиях.
Дочь и сыновья тоже принялись обнимать Колобкова. А вот сам он выглядел скорее ошеломленным, чем обрадованным. Пошевелив свежими розовыми пальцами, Колобков растерянно произнес:
— Да епта… Я задолбался объяснять мужикам, что у меня случилось с ногой. А теперь придется им объяснять, каким хером она у меня отросла. Но… спасибо, конечно.
