Данилюк ступил на ковер и некоторое время безучастно смотрел на экран. Пощелкал каналами — везде была все та же настроечная таблица. Данилюк присел на табурет, подождал немного — ничего не происходило.
Дважды обойдя вокруг этого непонятного обломка, он пожал плечами и двинулся дальше.
Ему очень хотелось кого-нибудь встретить. Кого-нибудь живого и говорящего, способного ответить на вопрос — где он, черт возьми, находится.
И едва он об этом подумал, как из тумана выплыла юрта.
Данилюк раньше никогда не видел юрт. Нет, на картинках и по телевизору-то видел, конечно, а вот вживую — никогда. Но это явно была юрта — большая, войлочная, расписанная узором в виде бараньих рогов.
Хозяин юрты был низеньким и коренастым, с глазами-щелочками. Облаченный в синий махровый халат, он сидел у входа с пиалой и молча смотрел на Данилюка. Тот медленно подошел ближе и поздоровался, гадая, понимает ли этот человек по-русски.
И человек ли он вообще.
Он понимал. С шумом отхлебнув из пиалы, незнакомец жестом предложил присесть и понимающе спросил:
— Что, надоело блуждать в тумане? Ужасно захотел встретить хоть кого-нибудь?
— Да… А откуда ты знаешь? — удивился Данилюк.
— А иначе ты бы ко мне и не попал. Тут нельзя наткнуться на что-то случайно.
— Ага… Это ведь мир мертвых? — уточнил Данилюк.
— Можно и так сказать. Это Лимбо. Царство Туманов.
— Черт! Так я все-таки забрел в Лимбо!
— Сюда многие забредают, — безучастно ответил незнакомец. — Лимбо — оно такое. Не за тот поворот свернул — и уже здесь.
— Опять не слава богу, — вздохнул Данилюк, подпирая щеку кулаком. — Ладно, будем знакомы. Я Алексей. А тебя как величать?
— Не помню.
— В смысле? — недоверчиво уставился на него Данилюк. — Имя не помнишь? Это как?
— Здесь сложно помнить свое имя, — вяло сказал незнакомец. — Оно почему-то быстро забывается. Как в детстве дыни воровал на колхозной бахче — помню, а имя свое забыл. Ты тоже свое забудешь… через какое-то время.
Данилюка такая перспектива не обрадовала. Конечно, не так уж важно, как именно тебя зовут, но забывать все равно не хочется.
— Ладно, заходи, гостем будешь, — поднялся незнакомец.
Данилюк вошел за ним в юрту. Судя по обстановке, умер ее владелец не так уж давно. Кроме ковра, низенького столика, пары сундуков и лежанки, в юрте были радио, телевизор и холодильник. Еще советского производства, правда.
— Ты родом откуда? — спросил Данилюк.
— Тоже не помню, — пожал плечами незнакомец. — Там было тепло, много солнца… Узбекистан, может?.. Или Киргизия… вертится перед глазами всякое, а точнее сказать не могу… вроде бы Киргизия…
Открыв холодильник, он достал бутылку с высоким горлышком и спросил:
— Кумыс будешь?
— Спасибо, я его как-то не очень, — отказался Данилюк. — Чего-нибудь другого нет?
— Нет. Я при жизни кумыс любил.
— И что?
— Я его очень сильно любил, — отодвинулся от холодильника киргиз. Оказалось, что полки сплошь заставлены бутылками с кумысом. — Теперь вот не могу сотворить ничего другого — просто не получается. Поневоле кумыс в голове всплывает. Так что пей, что есть… или сам что-нибудь сотвори.
— В смысле сотвори? — не понял Данилюк.
Киргиз выставил перед собой ладонь, пристально на нее уставился… и там возникла еще одна бутылка кумыса. Просто из ниоткуда.
— Это как? — заморгал Данилюк.
— Мы в Лимбе, — объяснил киргиз. — Здесь нет земли, нет воды, нет солнца. Вообще ничего нет. Есть только мы, духи, и бесконечное ничто. Вот этот туман, который вокруг нас. Я его называю Мутью. Из нее можно сотворить что угодно — если умеешь, конечно.
Он повел рукой, и из ковра выскочил небольшой табурет. Киргиз уселся на него, снова повел рукой — и в ней заблестел бокал. Пузатый, с очень тонкими стенками — ну прямо мыльный пузырь на ножке. Киргиз налил в него кумыса, отхлебнул и сказал:
— Вот посмотри на этот бокал. Думаешь, это настоящий бокал? Нет, он воображаемый. И кумыс в нем воображаемый.
— Мне они кажутся настоящими, — усомнился Данилюк.
— Конечно, кажутся. Потому что мы духи. Призраки. Поэтому здесь мы можем воображать что угодно — и для нас это будет настоящим.
— Кхм… у меня не получается… — пробормотал Данилюк, изо всех сил стараясь вообразить себе кока-колы.
— Еще бы. Это наловчиться надо. На велосипед же тоже не выйдет сразу сесть и поехать, верно? Так и здесь. Ты попробуй, потренируйся.
