убил человека.
Данилюк сочувственно спросил, как же это так вышло. Намеренно или несчастный случай?
— Да ненамеренно, конечно, — поморщился мужик. — Я его не знал даже. Но все равно я виноват. Ворон за рулем считал, по телефону болтал, на красный свет проехал… и убил. Человека убил. И парень-то молодой был совсем…
— Да, это не очень хорошо, — задумчиво кивнул Данилюк. — И что потом было?
— Ну судили, конечно, уголовное дело же… Я вины не отрицал, признался во всем. Но не посадили меня. Условный срок дали.
— Ну так это же хорошо.
— Да что ж хорошего?! Я же его убил, понимаете?! Не нарочно, конечно, но убил ведь! А меня оштрафовали только, да прав лишили… ну и в Таиланд не полетел, конечно. На условном-то сроке. Но он-то погиб!
— Да, скверная история, ничего не скажешь, — согласился Данилюк. — И давно это было?
— Пару лет назад…
— А сами вы… давно здесь?
— Не знаю. День… два… неделю?.. Я сбился… не уверен… Тут так… это ведь ад, да? Я в аду?
— Нет, не совсем… а вы как сами умерли-то?
— Да так же почти, — криво усмехнулся мужик. — Трамвай меня сбил. Зазевался я. Как будто ослеп на секунду — и вот уже здесь. Карма. Судьба. Не уйдешь от судьбы-то… Вселенная — она все видит…
Данилюк задумался. Ситуация, в общем, ясная. Совершил нечаянное убийство и был наказан легче, чем ожидал. Сам себя в итоге простить так и не смог, долго мучился угрызениями совести, а когда тоже погиб в ДТП — уверился, что это ему кара свыше.
В итоге завяз в четвертом круге и сам себе сотворил миниатюрный ад.
К тому же история этого типа показалась Данилюку странно знакомой. Да и сам он какой-то знакомый. Не может ли быть так, что…
— А где у вас дело происходило? — спросил Данилюк. — Не в Самаре ли?
— В ней. А вы откуда знаете?
— На перекрестке Ново-Вокзальной и Карла Маркса?
— Там. Вы… вы здесь, чтобы меня судить?.. Этот… как его… ну этот-то, с волчьей головой… который взвешивал еще… чтоб тебя, помнил же…
— Не понимаю, о чем вы говорите, — покачал головой Данилюк. — Я не судить вас здесь. Я… а вы меня не помните?
— М-м… нет, — пристально глянул на него мужик. — Не помню, простите. А должен?
— Да нет, конечно, вы меня видели недолго и… не в лучшей форме.
— А-а-а!.. — вдруг выпучил глаза мужик. — Это же вы!.. вы!.. А!.. А!.. я-а-а…
Данилюк терпеливо ждал, пока он оправится. Эмоции понятны — мало кто останется спокоен, встретив того, кого убил.
Сам Данилюк, правда, сохранял хладнокровие. Раньше, может, он тоже бы взволновался, увидев своего нечаянного убийцу, но теперь… он уже давно не переживал. Два года уже как мертв, два года уже как призрак.
Привык.
— Я не злюсь, — наконец сказал он. — Нет, конечно, вы могли бы и аккуратнее водить… но я не злюсь. Не собираюсь мстить или что-то в этом роде. Вас зовут-то как?
— Ге… Геннадием. Геннадий Ефимович.
— Приятно. А я…
— Алексей, — перебил Геннадий. — Вы Алексей, я помню. Вы… правда… не в обиде?
— Ну не то чтобы совсем не в обиде, конечно, — хмыкнул Данилюк. — Но мы все равно уже оба мертвы. Тут уж не до взаимных счетов.
— А… меня… здесь… накажут… ну… как-нибудь?.. — запинаясь на каждом слове, спросил Геннадий. — Или… вот это… было… то, что было… там, с трамваем… оно мне зачлось, или как? Это… карма была, да? Наказание мне?
— Я не знаю, существует ли такая штука, как карма, — задумчиво ответил Данилюк. — Конечно, я тут сам не так уж и давно, о многих нюансах пока еще не в курсе. Может, и карма. Но думаю, просто несчастный случай. Или вы сами… под колеса шагнули…
— Да я бы ни за что!.. Я же не самоубийца!..
— Я не настаиваю. Просто подсознание — оно и не такие шутки шутит. Неважно. Как бы там ни было, раз вы здесь, а не в Аду, значит убийство… меня, вам зачли как несчастный случай. Где-то там посчитали, что раз не было намерения, то грех простительный. А наказание… вы его себе сами отлично обеспечили. Большего не требуется.
— Уф… но все равно… как-то оно… я же все равно… я же вас убил… — жалобно глянул Геннадий.
— А я вас прощаю, — спокойно сказал Данилюк.
Плечи Геннадия резко опустились. На глазах выступили слезы. А носящиеся вокруг машины начали таять, растворяться. Несколько секунд — и
