«И не думай!»
Я-то и не думаю, а вот кто-то совсем шуток не понимает.
В номер заходила под мысленное сопение моего золотого запаса.
«А ты чем сопишь?»
«Что?»
«Чем сопишь, спрашиваю?»
«Мм?..» Пока Хрис искал у себя сопелку, я осмотрелась.
Ну, ничего так номер. Жить можно.
Панели на стенках почти целые, кое-где пригоревшие, видимо маг какой-то кутил. Доски на полу тоже местами сохранили следы празднества. Но все отскоблено, чистенько. А пятна подгоревшие вроде узора смотрятся.
Большая кровать, столик у окна, чистые шторы, стул, шкаф. Дверь в ванную комнату, совмещенную с уборной — судя по табличке, где корытце и горшок нарисованы. Горшок!
Я распахнула дверь. А вот и ты, мой белый друг!
«Гм, а ты что делаешь?» — с недоумением поинтересовался Хрис.
«Сажусь».
«Кружевная моя, ты — мужик».
«И что?»
«Ну, вспоминай, мальчики и девочки».
«А, точно!»
Разобравшись с непривычной физиологией, я выдраила руки с мылом и повернула вентили, чтобы большая деревянная бадья, установленная тут вместо ванны, наполнилась до краев. Перенюхала флаконы на полке, выбрала с самым слабым запахом.
«Ваниль?» — брезгливо осведомился Хрис.
«Нет, ваниль мне противопоказана. Нос свербит, нюхать нормально мешает».
«Так это не ты этой гадостью облилась? Лорда очаровывала хозяйка платья?» — понимающе хмыкнул мой золотой запас.
«Ага, решила вызвать зверское желание… ее покусать».
Повернула флакон этикеткой вперед и прочла:
— «Слезы морской нимфы на рассвете».
Надеюсь, это не настоящие слезы сейчас в бадье пенятся?
«Успокойся, пироженка, морские нимфы не умеют плакать».
«Вот и чудненько».
Быстро сбегав в комнату за полотенцем и долгожданным банным халатом, я сбросила грязную одежду и забралась в бадью. Растирая свое новое тело губкой, придирчиво изучала, что мне досталось.
Волосы росли только на голове.
Замечательно! А то пришлось бы удалять кудри с груди или ног, мой золотой запас такого издевательства над бывшей собственностью не пережил бы.
Кровь дроу проявилась и в льняном ежике волос, и в слегка раскосых глазах, и в смуглой коже. Она же и часть папаши-демона одарила поджарым телосложением. А вот клыки, кошачьи зрачки в комплекте с физической силой и ночным зрением — это все от батюшки-демона.
В общем, тело мне нравилось, не нравилось, что я в нем. Категорически.
«Вылезай, пока жабры не отрастила», — насмешливо проворчал Хрис, голос был довольный, почти мурлычущий.
«Кому-то понравилось, что я в восторге от его тела?»
«Выплывай, жабка».
«Понравилось! Понравилось!»
Я обтерлась полотенцем и завернулась в халат.
«Язык еще покажи, мелочь».
Подбежала к зеркалу и показала.
На глаза попались неровно обрезанные ногти, покосилась на ноги — та же картина, мужественный маникюр-педикюр, сделанный тупыми ножницами или топором, я уж не знаю, чем еще можно так криво обкорнать. Непорядок. Надо отпарить и сделать красиво.
«Никаких „красиво“, — не согласился Хрис. — Иди, там к нам пришли».
Мужчина сказал, женщина сделала. По-своему.
