– Лучше, чем ты, – с грустью пошутила она.
– Я же говорила, что всё обойдётся, – вставила Вещунья, заботливо поправляя листья подстилки. – У меня было видение! Правда, не совсем чёткое, но я была совершенно уверена, что ты найдёшься.
Ночной дракончик неловко кашлянул, явно уже наслушавшись про видения более чем достаточно. Солнышко невольно вспомнила слова Камнероя о ночных, потерявших пророческие способности поколения назад. Значит, Вещунья всё выдумывает? Да нет, похоже, сама верит в свои россказни, иначе постеснялась бы обманывать раненого… хотя кто её знает.
– Прости, что не смогла ухаживать за тобой, – шепнула Солнышко, осторожно дотронувшись до чешуи Звездокрыла.
– Ничего, я справляюсь, – заметила Вещунья.
Слышать это было почему-то неприятно. Вдруг захотелось, чтобы ночная ушла отсюда. Неужели ревность? Выходит, чувства Звездокрыла не так уж безответны? В самом деле, как было бы здорово ответить ему взаимностью, сделать счастливым друга, тем более настоящего героя, спасшего от неминуемой гибели родное племя…
Какая разница, сейчас всё равно нет времени для любовного сюсюканья! Чувства там или не чувства, о них можно будет поговорить потом, когда мир будет спасён.
Солнышко обвела взглядом хижину. Больной Ласт всё ещё лежит на подстилке в углу, хотя царапина от отравленного шипа почти уже зажила. Несколько радужных: четверо с ранами, полученными, скорее всего, при вылазке к ночным, а двое совсем истощённые, едва дышат – это, похоже, бывшие узники, спасённые из тюрем на острове. На мордах и лодыжках ещё остались кровавые потёртости от железных оков.
Последний больной – небесный по имени Жар. Он вырос вместе с Вещуньей в тайном убежище Когтей мира и тоже должен был заменить кого-то из настоящих драконят судьбы. Поперёк морды – рана от ядовитого шипа. Целительный кактусовый сок помогает, но безобразный шрам останется на всю жизнь. Впрочем, Солнышко почему-то была уверена, что прежде вид у Жара был не менее свирепый. Открытые глаза небесного дракончика сердито уставились на деревья за окном, из ноздрей вырывались струйки дыма.
– Ну, рассказывай, где была! – потребовал Глин, ткнув Солнышко крылом. – Цунами решила, что тебя похитили, представляешь?
– В каком-то смысле так и было, – призналась она. Ночные удивлённо раскрыли рты. – Почти сразу удалось бежать… но потом я попалась снова и какое-то время провела в крепости принцессы Огонь.
– Что?
Звездокрыл дёрнулся сесть, но бессильно рухнул на постель. Глин молча таращил глаза.
– Да не пугайтесь вы, я же вернулась! – рассмеялась Солнышко. – Всё обошлось. Я справилась… в основном. Там столько всего было… лучше расскажу всем сразу. Где Цунами с Ореолой?
Цунами отрабатывала с радужными солдатами тактику маневрирования. Впрочем, обучение в основном состояло из её выкриков: «Внимательнее!», «Оставь в покое тукана!», «Почему ты розовый? Прекрати немедленно!» и «Три луны! Опять он жрёт!». Солнышко надеялась, что она вся изошла на крик, но не тут-то было: сил у морской принцессы осталось с избытком.
– Где ты шлялась столько дней?! – яростно заревела она. – Мы же места себе не находили! Тебе что, на друзей совсем наплевать? Да я чуть было не выкинула всех ночных обратно на вулкан, решила: это они с тобой что-то сделали! Весь лес прочёсывали, день за днём, и ни единого следочка. Потрошитель, правда, что-то унюхал – на западе, сказал, надо искать, – да кто ж ему поверит, этому ночному, только не я. Даже не поспала за всё время ни чуточки – и всё из-за тебя!
Порывисто схватив Солнышко, Цунами крепко обняла её крыльями. Это было так приятно, что даже гнев от подслушанного в Обсидиановом зеркале разговора куда-то подевался. Пускай Цунами и не принимает её всерьёз, зато как любит!
– Извини, – глухо проговорила Солнышко, уткнувшись морской в плечо. – Можешь поверить, дела были важные. Я всё расскажу… а где Ореола?
– В лагере ночных с королевской проверкой. Ты бы видела, как она там вышагивает, – вся такая важная, фу-ты ну-ты. Только ей смотри не передавай.
– И как, действует?
– Ну, более-менее. Вообще, они же с голоду все помирали, а когда наелись, сразу оттаяли, стало можно говорить как с нормальными драконами. Она им разрешила охотиться тут на что угодно, кроме ленивцев. Само собой, это было бы слишком: радужные за этих пушистых крошек умереть готовы, такая уж их дурацкая натура.
– Я бы тоже не стала их есть, – заметила Солнышко.
– Ясное дело, – усмехнулась Цунами, – потому что сама крошка.
Не обращая внимания на обиженную мину песчаной, она выдернула одного солдата из строя радужных, которые с любопытством пялились на странного дракончика, и приказала срочно лететь к Ореоле.
– Скажи: собираемся у целителей – и не вздумай застрять где-нибудь! Узнаю, что засмотрелся на какого-нибудь жука, укушу, так и знай!
– Сделаем, – благодушно произнёс гонец и поспешил выполнять поручение – древесную улитку он обогнал бы наверняка.
