другого.
Даже при плохом освещении видно, как девушка краснеет. Раскосые тёмно-карие глаза наливаются слезами, губы обиженно сжимаются. Ники становится стыдно за глупую шутку — но лишь на мгновение. Он подбегает к Кейко, осторожно обнимает её.
— Ну же, прости. Я так не думал. Глупо пошутил, извини.
Она молча кивает, утыкается лбом ему в плечо. Доминик оглядывается, ловит заинтересованные взгляды перекупщиков и быстро шепчет в прикрытое длинными тёмными волосами ухо девушки:
— Пойдём отсюда, пока вон тот мужик от зависти не лопнул. Я кое-что тебе привёз.
Кейко неуверенно пожимает острыми плечами:
— Не надо подарков, Ники-кун. Я и так…
— И слушать ничего не желаю, — закатывает глаза Доминик. — Подарки — это моё личное и добровольное дело. Так? Ну и вот. Не понравится — выбросишь. Или отдашь своей злюке-сестрице.
Молодой человек вкладывает ей в ладонь плитку прессованных сухофруктов и увлекает девушку за собой. Они покидают свалку, идут узким пыльным переулком, спотыкаются обо что-то в темноте. Доминик разражается фонтаном неизысканных ругательств, Кейко нервно смеётся.
— Валите отсюда, чёртовы гуляки! — откликается из-под груды мусора сонный голос.
— Ты бы не спал на земле, приятель, — нейтральным тоном советует Ники. — Синий лёд…
И резко смолкает, уворачиваясь от летящего булыжника.
— Катись, умник! — несётся из-под хлама. — Какая разница, как подыхать!
Ники уже не слушает, быстрым шагом удаляется прочь. Кейко почти бежит за ним, то и дело оглядываясь назад. Догоняет, бережно касается локтя. Парень с грустной усмешкой обнимает её за плечи, целует в щёку.
— Уведи меня куда-нибудь, Кей. Давай сбежим. Достали все.
— Куда ты хочешь?
На секунду он задумывается, сбавляет шаг.
— Две вещи никогда в жизни не видел: море и небо. Отведёшь?
Кейко грустно качает головой. В раскосых глазах читается испуг.
— Нельзя. Там опасно для тебя.
Ники гладит щёку девушки, касается трубочки носового катетера.
— Кей, мы ненадолго. Я знаю, что воздух не убивает сразу, если ты без защиты. Ты в безопасности, а за себя я не боюсь, — Он делает паузу, видит нерешительность на лице Кейко и вкрадчиво тянет: — Ну пойдё-ом… Ответственность за последствия я беру на себя. Хорошо?
Он ни на миг не сомневается, что она исполнит его просьбу. Брату Советника Каро никто не отказывает. В этом секторе Третьего круга Азиля — точно. Можно даже не прибегать к безотказно действующим словам, произносимым с лёгкой укоризной: «Ну ты же меня любишь?» Бабская фраза, но на влюблённых дурочек действует стопроцентно. Доминик Каро не раз в этом убеждался.
Кейко Дарэ Ка вежливо улыбается и протягивает ему руку.
— Только ненадолго, Ники-кун, — просит она. — Ночью снаружи холоднее, чем под защитой Купола. Там ветер сильнее.
Вскоре они подходят к границе Азиля. Остаются за спиной редкие огни спящего Третьего круга. Земля суха и абсолютно безжизненна, под ботинками похрустывает подёрнутый инеем гравий. Доминик останавливается перед высоченной колонной одной из опор Купола, задирает голову и пытается рассмотреть в темноте границу между небом, привычным ему с рождения, и тем небом, которое он так хотел увидеть. Кейко ёжится от пронизывающего ветра, приплясывает рядом, дышит теплом в озябшие ладони.
— Не вижу, — разочарованно выдыхает Ники. — Всё такое же.
— Мы ещё не вышли из-под края. Осталось чуть-чуть, — мягко говорит Кейко. — Идём.
Ещё на триста метров прочь от города, и девушка останавливает Доминика.
— Смотри теперь.
Ники ставит на землю коробку, которую взял с собой, плотнее запахивает куртку и всматривается в небо. Сперва довольно трудно рассмотреть что-то сквозь запылённый воздух, но постепенно Доминик начинает различать в вышине яркие светящиеся точки. Он вытирает слезящиеся от ветра и пыли глаза и снова вглядывается в темноту над головой.
— Кей… Я вижу! Искры над нами — это же звёзды!
Восторженный голос срывается, становится трудно дышать. Накатывает тошнота и головокружение — то ли от осознания того, какая бездна
