голове.
— Не знаю! — рявкнул Дейранг и саданул кулаком по столу. Посуда жалобно звякнула. Девир сунул мрачному Дейру бутылку, тот сделал большой глоток из горла и передал рядом сидящему Камиру.
Десятилетнее обучение в академии стоило сумасшедших денег. Но гарантированный рабочий контракт в Мертвых мирах не только покрывал долг студента перед академией, но и предусматривал неслыханные выплаты по завершении работы. Именно этим пользовались отпрыски обедневших родов или младшие сыновья, лишенные достойного наследства. Любой желающий мог потратить семьдесят лет на благо Мертвых миров и обрести целое состояние, дающее положение и статус в обществе. Вот только из-за гуляющих слухов рисковали сунуться в услужение к Доррейону исключительно слабые маги. Не важно, правдивы ли разговоры или просто злое совпадение, зря рисковать собой не хотел никто.
Вот и Дейранг решил, что лучше попасть в долговое рабство, чем раствориться в Призрачных мирах.
Тангавор молча подливал лучшему другу, не в силах ему чем-то помочь. На краю пьяного сознания зрела мысль, что через месяц после сдачи всех экзаменов он уедет в Мертвые миры на шестьдесят лет, а его друг Дейр останется здесь. Без специальности, с чудовищным долгом и смутными, тревожными перспективами. Но это лучше, чем ехать со вторым уровнем, за которым неминуемо последует первый, и многие годы бояться выдать себя нечаянной оплошностью.
Кто ж мог знать, что буквально через полгода сам Тангавор на местном карнавале потеряет голову от какой-то девчонки и совершит то, что доступно лишь магу первого уровня.
Часть вторая
Дорога недоверия и умалчивания
ведет в руки тех,
кто лживыми словами
заполняет доверчивую тишину.
Глава 1
А ночью мне снова снился белый дом среди песков. Злой рой песчинок кусал за голые ноги, которые помимо моей воли уже поднимались по ступенькам к черному провалу меж открытых дверей. Я снова видела тысячи танцующих огоньков свечей, от которых тьма делалась лишь гуще и тяжелее. И снова ощущала, как меня зовет что-то невероятное и подавляющее, скрытое темнотой. Неясные тревожные шепотки и шорохи волнами перекатывали через меня и смешивались с гудением песка за спиной. Я, как и прежде, застыла в проходе, словно увязая в какой-то пелене, не в силах не то что шаг сделать — вздохнуть не могла от накрывающего ужаса. Всем своим нутром понимала: стоит мне пересечь порог, и назад пути уже не будет. А бархатистая тьма плескалась передо мной и манила в свои теплые влажные объятия.
И вдруг все закончилось. Отступила тьма, присмирел рой песчинок. Чьи-то ласковые руки обняли меня сзади, и ужас ушел. Кто-то неведомый взял меня за ладонь, даря уверенность и ощущение правильности. Преодолев последние сомнения, я сделала шаг вперед…
Я сидела на террасе, без настроения ковыряла золотистые блинчики, приготовленные Ханной-Мэй на завтрак, и смотрела на лежащий передо мной тот самый контракт. Рядом с ним на вышитой скатерти стояли хрустальные розетки с ароматным медом, клубничным вареньем и сметаной, тарелки с жареным сочным беконом, пиалы с оливками и горошком, вазочки с печеньем и конфетами. Так изысканно красиво. Но ничто было не в силах пробудить угасший при виде папки аппетит. Я с раздражением отодвинула тарелку с истерзанными блинчиками и взяла чашку с чаем. Тангавор сидел напротив, безмятежный и расслабленный, как хищник после охоты, лениво щурился, вглядываясь в туман. От него, свежего, наполненного неясной силой, веяло таким нескрываемым облегчением и довольством, будто своим согласием я ему жизнь спасла.
Туман ласково терся об перила, не смея подбираться ближе. Утренние сиреневые сумерки едва разгоняла лампа, вынесенная из дома. Я вдохнула душистый аромат чабреца, добавленного в чай, и попробовала мысленно настроиться на знакомство с договором, который уже заранее невзлюбила.
Утром я проснулась очень рано и долго лежала, то ругая себя, то обманываясь смутными надеждами. Бестолково промаявшись, я вконец
