сердцу резанули обнаруженные мертвые осколки, черными дырами висевшие посреди пустоты. Будущий владыка метался сознанием между мирами и угрюмо взирал на всеобщую картину начавшегося разрушения. Не сразу он вспомнил, что теперь он способен найти Бранда, а значит, и Варвару.
Вот он, умирающий мир с паразитирующим цветком над кристаллом хаоса. Только Бранд мог создать столь отвратительную магию, высасывающую силу из практически уже высушенного насквозь мира.
— Варвара! — выдохнул Тангавор и очнулся.
Глава 5
После очередных суток в странной апатии я сбежала из душных комнат, пропитавшихся кислым запахом, в прохладу мрачных коридоров. Бранд шел мне навстречу, держа свернутый кнут из темно-бурой кожи. Задумчивый отсутствующий взгляд, облако алкогольных паров. Я отвела взгляд, надеясь, что Высший не обратит на меня внимания, как обычно. Несколько недель он лишь издалека буравил меня своим тяжелым взглядом. Заглядывал в комнату, ставшую моим кабинетом, где я пыталась найти свое спасение, молча стоял в проходе и словно ждал. Но я не в силах была дать ему то, чего Бранд жаждал, а он не мог дальше изображать благородство. Я знала, какую грязь даруют эти руки в перчатках.
— Я противен тебе? — Он вдруг пьяно качнулся в мою сторону и навис надо мной.
И снова разъедающее ощущение чужой похоти громыхнуло в груди, задевая незнакомые струны внизу живота.
— Что ты нашла в этом глупом мальчишке? Он же отказался от тебя. Дважды. Как ты можешь продолжать его любить? — Обволакивающий голос завораживал, в ушах тонко звенели колокольчики. Совершенно не хотелось ему перечить.
В ужасе и сладком ожидании я оцепенела. Неловко гладила его небритые щеки и мысленно упрашивала отпустить. Бранд отбросил кнут и придавил меня к стене, вжимаясь всем телом. Каждой клеточкой кожи ощущала пьяное тепло его дыхания. Он медленно раздвинул мои ноги коленом и страстно впился в шею. Позорно плавясь от его напора, слушая, как отзывается тело на его грубые ласки, я едва сдерживала слезы стыда и омерзения. Послышался треск, и платье перестало меня защищать. Его руки жадно блуждали по трепещущему телу. С моих губ сорвался невольный стон. И вдруг Бранд замер, тяжело дыша. Звон в ушах прекратился. Беспощадное давление страсти стихло. Он, не выпуская меня из объятий, прошептал, целуя в ухо:
— Разве я не достоин любви?
— Вы же мне обещали месяц. — Мой голос дрожал от острой смеси страсти и страха.
Бранд отстранился.
— Пора переходить к следующей стадии исследований, — процедил он и ушел.
Я сползла по стене и разрыдалась. Меня нашла Маритта, отвела обратно в мои комнаты, сняла порванное платье и усадила в душ. Поливала меня водой и болтала всякие глупости. Вода текла по лицу и шее, я остервенело терлась мочалкой и искала причины не сдаваться.
Следующий этап его издевательств начался с пахучего зелья, которое он сунул мне под нос.
— Хочешь, я покажу тебе, что делаю с непослушными девочками? — Что-то древнее и алчное взглянуло на меня из глаз Бранда, лишая воли к сопротивлению.
Когда по замку разошелся слух, что я врач, ко мне стали приходить девочки после его игр. Я не ахти какой хирург, но даже моего опыта хватало, чтобы увидеть неровно сросшиеся переломы и плохо стянутые края порезов, превратившиеся в уродливые шрамы. Как якобы великий ученый мог творить такое?
Ох, Тангавор, не от ревности ты сжимал мне руки до боли там, на приеме. Ты гневался на то, что Алию, беззащитную девушку, тот глупый боров притащил прямо под нос Бранду. Из нас двоих тогда ревновала только я, а ты просто защищал тех, за кого ощущал ответственность.
Самое отвратительное, что Бранда все обожали. Шипели, когда я зашивала рассеченную кнутом кожу на спине, и взахлеб делились воспоминаниями о неземном удовольствии. Я накладывала маленькие швы и, сжав зубы, слушала и слушала истории, оставляющие шрамы внутри меня. О наслаждении, которого можно достичь лишь через боль, и тонкой грани между пропастью и небом. Они совершенно серьезно мне рассказывали, что центр удовольствия находится рядом с центром боли. И Мастер знает, как взорвать эту точку фейерверком, заставляя сознание уплывать.
Я зашивала, лечила следы избиения и сатанела от услышанного. Вот, значит, какой я стану, когда закончится защита Тангавора, — маньячкой, кайфующей от кнута и изощренных способов унижения?
Пощечина вернула меня в реальность, где Бранд протягивал флакон с бурой жидкостью, а я отказывалась пить.
— Пей.
— Не стану!
— Ты обещала не мешать исследованиям.
