Всего избушек было не больше двадцати. Загоны для овец и коров располагались дальше, у самой кромки каменного кольца. Их спутники обнаружили благодаря протяжному мычанию с другой стороны хутора.
Все тропинки спиралями вели на площадь в центре. Посреди нее высился круглый чертог в два этажа, стены пирамидой сходились на вершине. Соломенной крыши-шляпки у него не было, зато камни покрывали охристые узоры, а вход украшали гирлянды из цветов и колосьев, звериные рога и волчьи шкуры.
Девушка затрепетала, постаравшись прогнать неприятные воспоминания об улеб-хёстах, которым костяные короны пришлись бы впору. Но за круглыми стенами виднелся очаг в полу, обложенный камешками. Высокое пламя полыхало весело и жарко — вряд ли ледяные монстры рискнули бы к нему приблизиться.
«Должно быть, это храм», — решила Изольда, делая еще один осторожный шажок.
У ворот не было никого. Да и вообще, деревенька не полнилась обитателями. Только на крылечке ближайшей хижины лениво лизала бок ободранная худая кошка.
— Кис-кис, — позвала Изольда.
На что та лишь презрительно отвернулась.
— А ты кто еще такая? — внезапно послышалось из-под камня.
Подстелив под голову дырявый мешок, в тени спал седой старичок простецкого вида: изношенная заплатанная рубаха чернеет на локтях, штаны обтрепались и давно не стираны.
— Эм, извините. — Принцесса опасливо попятилась. — Я только мимо проходила.
— Да не стой на пороге, девушка, — поспешно пряча хищный блеск желтых глаз, воскликнул дед.
Он живо подметил колючую полоску на лбу пришелицы. Медленно поднялся на ноги, придерживаясь за спину, и отряхнул насквозь пропыленную одежду. А затем распахнул ворота пошире, как бы приглашая войти.
— Мы нынче любому гостю рады, Тарнтейн, как-никак…
— Что? — все еще стоя одной ногой за пределами хутора, промямлила принцесса.
— Терновый день — по-простому, — прошамкал старик, натянув на седую голову помятую соломенную шляпу.
— Наверное, праздник? — Изольда полюбопытствовала больше из вежливости.
— Еще какой! — радостно закивал незнакомец. — Единственный день в столетии, когда принято привечать любых гостей. Пусть хоть прокаженный сунется в Волчью пасть, встретим как доброго друга.
— В какую пасть? — Она подалась вперед.
— Да стоянка так называется, — пожал плечами дед. — А ты, видать, чужестранка. Издалека пришла?
Изольда кивнула, раздумывая, идти ли в деревню. Кажется, старик ее не боится, правда, терновые следы явно заметил: вон как глаза сверкнули.
Может, повинуясь древнему обычаю, местные не разбегутся кто куда?
— А что принято делать на Тарнтейн? — Изольда пересекла наконец незримую черту между долиной и деревней.
Хуторянин криво ухмыльнулся.
— Разное… За неделю до него — травы собирать да над священным огнем сушить, дома украшать цветами, овец закалывать, готовить подношения, чтобы сжечь потом у живительного источника…
Изольда слушала с интересом.
— Ну и без пира накануне не обойдется. Можно наесться от души с общего стола.
— Пожалуй, загляну к вам на ужин. — Девушка робко улыбнулась. — Да только я не одна…
Деревенский нахмурился. Услышанное ему не понравилось. Но тут из-за ворот показалась поджарая волчья фигура, и старик мигом успокоился.
— Если речь о звере, то милости просим. — И он растянул губы в улыбке, обнажая стертые годами резцы. — Против волчьей братии ничего не имеем.
Лютинг окинул насупленным взглядом серые шкуры, развешанные на просушку у одной из хибар, и заключил угрюмо:
— Как же, еще один скальп не помешает! Будет чем плащ к гуляньям подбить…
— Таальвен, — шикнула на него принцесса, но дед даже бровью не повел.
Дождавшись, когда зверь переступит несуществующий порог, он радостно захмыкал и поспешил затворить ворота.
— Это еще зачем? — дернулся к выходу волк.
Хуторянин не оглянулся. Похоже, не услышал слов.
— Оставь створки открытыми! — потребовал грозно Таальвен Валишер.
— Чего рычишь? — закряхтел старик, посмеиваясь.
Засов никак не поддавался — слишком тяжелым оказался для слабых морщинистых рук.
