Когда ее голос стих, Изольда уже крепко спала. Дремал и волк, но, услышав шелест, открыл глаза. Это хозяйка дома разложила древние свитки, чтобы сделать в них записи.
— Не стоит тревожиться о ней, — заметив, что Таальвен проснулся, прошептала она.
— Я сам решу, о чем беспокоиться.
— Вижу, ты не доверяешь мне. — Лива отложила перо. — И напрасно. Я не желаю вам зла.
— Может, и так, но ты многого недоговариваешь.
— Вы тоже не слишком разговорчивые, когда дело касается личных тайн.
Она водрузила на стол кованый сундук и принялась деловито в нем копаться.
Волк повел носом, но, кроме запаха древней пыли, пергамента и чернил, ничего не учуял.
— У каждого из нас свои секреты. Оставим же праздное любопытство, чтобы не ворошить осиное гнездо…
— Мрачное сравнение, — вздрогнула заклинательница. — Не слишком ли ты сгущаешь краски?
— Нет. — Он клацнул зубами. — Волкам, знаешь ли, свойственно пребывать в дурном расположении.
— Ты даже не представляешь, насколько прав… — с каверзным смешком Лива извлекла из недр ларца чернильницу.
Таальвен нахмурился, ожидая объяснений.
— Насчет нрава волков… Несколько раз мне приходилось вести с ними беседу, и я не понаслышке знаю, каких усилий это требует. Ведь необузданные инстинкты то и дело врываются в мысли зверя, мешают ему воспринимать человеческий голос… Странно, что у тебя разум ясный… Но при этом, когда я пытаюсь
— Откуда мне знать, — хмыкнул Таальвен. — Может, твое колдовство обветшало от времени?
— Глупости! — Лива бережно разгладила на столе потрепанный свиток. — Заклинания — не механизм часов, чтобы давать сбои. Древние знания утрачиваются, но силы своей не теряют.
— Тогда ты просто забыла нужные руны. Или предки-кудесники передали их с ошибками.
— Не им меня учить! — горделиво бросила девушка. — Я умею больше, чем все заклинатели, вместе взятые.
— Удивительное дело для той, которая помнит о жизни своего народа лишь по рассказам, — изумился притворно волк.
Хозяйка дома прикусила язык, но было поздно. Таальвен Валишер явно заподозрил, что историю о себе она поведала не до конца.
— У каждого свои тайны, — повторила кудесница его же слова.
— Как бы твои не навредили другим, — предупредил волк. — Что тебе нужно от нас? Только не лги, будто пригрела путников из чувства почтения перед терновой ведьмой.
Заклинательница замялась. Выдавать ему правду не хотелось. Куда разумнее было бы поговорить с чуткой Изольдой. Но волк все буравил девушку взглядом. Пришлось говорить.
— В Небесном краю все еще томится в плену Западный ветер. Я хочу освободить его…
— Какое тебе до него дело? — Таальвен подался к столу и добавил, не дождавшись ответа: — Ты его заточила?
— Я! — С вызовом вскинула подбородок Лива. — А теперь намерена отпустить на волю!
— Ну-ну.
— Но подняться на остров сама я не могу… Потому и ищу помощника…
— Забудь об этом, — отрезал Таальвен.
— Почему? — Дерзкий тон ее мигом сошел на нет. — Для терновой ведьмы снять с Зефира заколдованный ошейник — пара пустяков!
— Пусть так, — волк сощурился, — но делать этого Изольда не станет. Чует мое сердце, ты снова темнишь. А ведь минуту назад хвастала, что способная чародейка. Вот и вырасти деревце повыше, чтобы достало аж до Небесного края.
— Даже если бы удалось, путь туда для меня закрыт, — огрызнулась кудесница. — У Зефира есть старший брат — Северный ветер, который ненавидит меня с нашей первой встречи. Однажды он угрожал мне, заставляя оставить брата в покое. А потом заявил, что я использую Зефира!
— Какой прозорливый… — похвалил Таальвен.
— Вовсе нет! — Заклинательница сердито смела со стола кипу свитков. — В своих лживых обвинениях он ошибался!
В запале она заходила по комнате.
— Я не виновата! Если бы не отец… Но тебе не понять чувств человека, от которого зависит благополучие целого народа.
— Напротив, — заметил волк серьезно. — Мне знакомо бремя ответственности.
