Я не знал, что подумать об этом мне придется сразу, как только я войду в ворота города, гостеприимно распахнутые перед нами.
В Бродомир мы въехали впереди посольства, и дорогу нам преградила стража с двумя магами. Вперед из-за спин воинов с алебардами вышел маленький человек в серой одежде королевской тайной стражи, подошел к повозке и вежливо обратился к Луминьяну:
– Мессир, с благополучным возвращением. Как ваше здоровье?
Тот вежливо поклонился и ответил:
– Благодарю, коронер[13], все хорошо. Чему обязан такой встречей? – Он показал движением глаз на выстроившихся стражников.
– Службе, мессир. Службе его величеству. У нас есть сведения, что вместе с вами прибыл и государственный преступник, именуемый Тох Рангор, в прошлом Ирридар тан Аббаи из нехейцев.
– Преступник? – удивился магистр. – И что ему вменяют?
– Преступный сговор с врагами королевства, помехи и враждебные действия против посольства. И много еще чего, мессир. Так он с вами? – спокойно ответил чиновник и требовательно посмотрел на мага.
– Да, он в следующей повозке, коронер, но, думаю, это какая-то ошибка.
– Следствие разберется, – так же невозмутимо ответил тайный стражник и пошел к моей повозке.
Я слышал весь этот разговор и понял, какой червячок грыз меня перед возвращением. Я подсознательно ждал неприятностей, и вот они меня встретили в лице тайного стража. Я посмотрел на подошедшего маленького человека с большими полномочиями и решил сдаться, не подставляя других под монарший гнев. Чем это мне могло грозить, я не представлял, но то, что против меня заработала система, сразу понял, и мне придется бороться с ней в одиночку.
– Назовитесь, – обратился он ко мне.
Мне ничего не оставалось, как только признать, что я именно тот разыскиваемый преступник, совершивший много еще чего.
– Ирридар тан Аббаи барон Тох Рангор, – с достоинством сказал я.
– Уже барон, – усмехнулся серый. – Сообщаю вам, барон, что у меня ордер на ваш арест. Прошу сдать все оружие, магические вещи и следовать за нами.
– Покажите ордер, уважаемый коронер, я хочу знать, кто подписал бумагу на арест дворянина.
– Не беспокойтесь, барон, все по закону, и подписал его наместник. – Он показал лист с магической печатью, и я вынужден был признать, что они соблюли все формальности. Хоть порадовало единственное в моем положении светлое обстоятельство, что я не стал жертвой произвола местных властей.
– Вы позволите написать сопроводительные письма для моих вассалов и невесты? – спросил я.
– К сожалению, барон, не могу выделить вам на это время.
Чиновник был вежлив, равнодушен и решителен. Поэтому, не споря, я вышел на ускорение, написал письмо Овору, объясняя ему ситуацию, и попросил на время приютить Гангу, Фому и Гради-ила. После чего вышел в нормальное время и протянул эльфару письмо.
– Вот, – сказал я, – отвезешь моему дядьке, адрес там указан, и будете ждать моего возвращения.
Тот молча кивнул. Фома взглянул на меня и, получив сигнал не вмешиваться, отвернулся. Ганга яростно посмотрела на меня, видимо, решила, что я таким образом пытаюсь от нее скрыться, потом на коронера и произнесла:
– Вы арестовываете жениха оркской небесной невесты. Мой народ будет знать об этом.
– Не беспокойтесь, тана, – поклонился серый человечек, нисколько не смутившись, – мы разберемся. – Поверьте, урона вашей чести мы не допустим. – Перевел взгляд холодных серых глаз на меня и приказал: – Спускайтесь, тан.
Подошли два мага, надели на меня антимагические наручники и встали по бокам. Я оглянулся на своих спутников и строго сказал:
– Старшим остается Гради-ил. Все его слушаются. – Потом повернулся к серому. – Я готов, коронер, ведите.
Так, под стражей, как преступника, меня провели по улицам города. Снег уже растаял, и только грязь на мостовой хлюпала под подошвами сапог.
Мы шли в полном молчании и окруженные зеваками. Не часто здесь арестовывают аристократа, и, судя по ауре собравшейся толпы, сочувствия у горожан я не вызывал.
Я не смотрел по сторонам, мои мысли были заняты тем, чтобы понять: от кого пришло послание? Кто мог написать донос, что я вредил посольству, и кого могли послушать, раз приняли такие меры задержания на глазах у всего города? Единственным человеком, который желал бы мне зла, оставался сам посол граф Мару тан Саккарти. Только его письмо, отправленное загодя, могло оказать такое влияние и привести в действие механизм государственной репрессивной машины. Сам граф возвращался победителем, и его слова не будут подвергаться сомнению. Еще бы, добиться того, чтобы орки пошли войной на лес, это победа вангорской дипломатии в лице графа. Только граф, может, не понимал, что сам становится объектом преследования со стороны лесных эльфаров и его временная победа надо мной обернется для него еще большими неприятностями. А я смогу разыграть свой козырь, подкинутый в запале Роком. Ведь эта его якобы победа (на самом деле моя) – это беда для Вангора, которая обернется вторжением лигирийцев. Тут были возможности, и я их попробую использовать.
