размерам, но все же силуэты у них достаточно компактные и «распластанные». А вот «атомные самоходки» «ИСУ-280АТ» возвышались над полем боя, словно бронированные горы. К тому же на бронированных боевых рубках стояли еще и башни от «Тридцатьчетверок». Конечно, это была мера вынужденная, обеспечивающая защиту боевой машины тогда, когда шла перезарядка 280-миллиметровой гаубицы.
И все же огромные боевые машины были уязвимы для массированного огня тяжелых немецких орудий с высокой линией огня, например 88- миллиметровых зениток «Flak-18/36» и 75-миллиметровых противотанковых «Pak-75». Башни «Тридцатьчетверок» конечно же были усилены дополнительными бронелистами. Но все же этот элемент конструкции оставался наиболее слабым. Конечно, можно было отказаться от нее, но тогда могучая 280-миллиметровая гаубица оказывалась беззащитной в ближнем бою. А устанавливать более массивную башню, например – от тяжелого танка «ИС-2», значило бы утяжелить конструкцию.
– Батарея, прием, это «Кайзер». Держать строй! Огонь – без команды, цели выбираете сами.
– Понял, командир.
Наводчик Андрей Лемур старался каждый снаряд положить в цель. В этом плане наводить башенное 85-миллиметровое орудие было достаточно просто. Бронированная рубка самоходки «ИСУ-280АТ» являлась достаточно массивным основанием для башни, ходовая гасила колебания при движении по изрытому воронками полю. А вертикальный гироскопический стабилизатор устранял «рысканья» ствола пушки.
В ответ гитлеровцы ударили, что называется, из всех стволов! Поле боя заволокло дымом и взметенной взрывами землей. По массивной наклонной броне рубки застучали осколки. Пару раз со звоном прилетали и бронебойные «болванки», но уходили рикошетом. «Взрывная броня» была уже порядком повыбита, сотовые панели оставались преимущественно внизу броневой рубки самоходок. Но и она контрвзрывами ослабляла опасные удары. Исключительно крепкая конструкция «артсамоходов особой мощности» держалась под градом неприятельских попаданий.
– Командир, «Кайзер», прием! Прием, командир, ответь!.. – раздался в наушниках встревоженный голос одного из танкистов.
– «Кайзер» на связи, прием. Что случилось?
– Докладывает «Третий» – Ваню подбило: снаряд в башню! Четвертая машина горит.
– Твою мать! Всем – продолжать движение! Передайте на КП, пусть вышлют ремонтно-эвакуационную машину.
Все же один из снарядов поразил «атомную самоходку» в башню. Из дальнейшего радиообмена следовало, что командир и наводчик целы, но контужены. Остановиться и помочь было нельзя – это срыв боевой задачи. Оставалось надеяться, что остальной экипаж подбитой «атомной самоходки» уцелел и окажет раненым парням первую помощь.
«Атомные самоходки» били не только из башенных орудий, но и из «главного калибра». В ход шли «облегченные» 100-килограммовые снаряды, которые позволяли стрелять в движении, не перегружая чересчур при этом ходовую. Прислуга 280-миллиметровых гаубиц в бронерубках самоходок работала, словно черти в аду. Мышцы вздувались стальными канатами и едва не лопались от напряжения. Но именно этот дикий темп позволял добиться приемлемой скорострельности «атомных самоходок». То одна, то другая машина била прямо с ходу из «главного калибра». Конечно, мощная отдача 280- миллиметровых гаубиц не лучшим образом сказывалась на ходовой части машин, но что поделаешь, раз это необходимо. Для стрельбы, правда, советские танкисты использовали «облегченные» осколочно-фугасные снаряды весом «всего» в сто килограммов. Близкий разрыв такого «подарочка» дырявил высокий силуэт «Шерманов», особенно страдала башня. Большинство танков по бортам имели внутренний подбой из пенорезины, который защищал экипаж от вторичных осколков при попадании снарядов. Но вот крупные осколки советских фугасных снарядов прошивали борта насквозь. Тем более что их толщина была всего лишь тридцать восемь миллиметров. И пенорезина уже не играла существенной роли. Наоборот – она вспыхивала от паров бензина, которые просачивались из моторно-трансмиссионного отделения.
А от прямого попадания американские машины на службе у эсэсовцев просто разваливались. Вспыхивал бензин, детонировала боеукладка танков. На «Шерманах» последних модификаций боезапас 75-миллиметрового орудия размещался в горизонтальных боеукладках по бортам корпуса. Снаружи на борта, там, где стояли снаряды, наваривались дополнительные броневые плиты толщиной двадцать пять миллиметров. Боеукладка была «мокрой»: в промежутки между гнездами снарядов заливалась вода, смешанная с антифризом и ингибитором коррозии. Но даже это новшество не могло спасти от сокрушительных ударов советских сверхмощных гаубиц. Слишком уж хлипкими оказались американские танки по сравнению с бронированными монстрами Сталина.
Огромные «атомные самоходки» выскочили из клубов дыма и мерзлой пыли. Теперь немецкие «Монстры» с осадными 615-миллиметровыми мортирами оказались на дистанции прямого выстрела.
– Командир, он у меня в прицеле! – выкрикнул Андрей Лемур.
– Наблюдаю, – спокойно подтвердил Александр Козырев. – Дистанция – тысяча двести метров, три тысячных вправо. Огонь серией из пяти бронебойных сплошных снарядов.
– Понял, командир, – кивнул башнер-наводчик.
На таком расстоянии по танку противника из 85-миллиметровой башенной пушки «Д-5Т-бис» попасть довольно сложно. Но, как говорится, «мимо слона не промажешь»! Немецкий «Монстр» в полторы тысячи тонн весом был огромен. Серия из пяти сплошных бронебойных снарядов рассыпалась искрами рикошетов по броне чудовищной самоходки.
Но – не все. Пара снарядов все же пробила относительно тонкие бронелисты боевой рубки «Монстра». Защита гитлеровской самоходки по
