Сайрис дождалась, пока девочки уснут, к комковатой медвяной каше едва притронулась. Как и Найл, засыпать она не думала. Не оттого, что собиралась защищать жилище; для того лишь, чтобы умертвить вначале детей, затем себя, если смертоносцы отыщут, где они прячутся.
Острый щуп страха пронзил жилище как раз в тот момент, когда она глотала первый кусочек пищи. Возникло ощущение, будто сейчас в самом деле паучище действительно ввалится сюда. На какую-то секунду Найл сам едва не лишился самообладания, однако вовремя сообразил, что неизъяснимый этот страх ничего за собой не имеет. Сайрис сладить с ним оказалось сложнее. Найл угадал, почти физически ощутил страх, готовый прянуть из нее словно истерический вопль. Улф и Вайг тоже это почувствовали. Пауку каким-то образом удавалось, выстреливая импульсы устрашения, вызывать усиленную ответную реакцию. Один Найл полностью сохранял самообладание и спокойствие. Он сузил свое сознание до точки. В мозгу светился лишь крохотный яркий огонек; юноша чувствовал странную отрешенность от всего окружающего, от себя самого.
Щуп страха на миг потерял устойчивость, словно замер, прислушиваясь. Однако люди уже владели собой. Пещеру наводнила напряженная, тяжко вибрирующая тишина. Малышки безмятежно посапывали. По мере того как щуп страха таял, подобно исчезающему вдали звуку, Найл ощутил короткую вспышку удовлетворения. Не усыпи они маленьких, те разом бы выдали всю семью волнами беспомощного ужаса, исходящими из несмышленых умишек; так случалось уже с сотнями человеческих семей. Сок ортиса был поистине даром провидения, хотя и стоил жизни Грогу и Хролфу, дяде и двоюродному брату. Оба не совладали с хищным растением и достались ему на съедение.
Еще раз в тот день колючее жало страха пронзило жилище, но ум у людей оставался спокойным, как и тело. Они не выдали своего присутствия ни единым отзвуком. Опершись спиной о гладкую стену пещеры – песок, сцементированный слюной жука-скакуна, – Найл сидел будто окаменелый. По мере того как разгорался день, температура в пещере неуклонно повышалась. Обычно они заваливали вход сучьями и камнями, а ветер довершал работу, забивая щели песком. Но Улфу хотелось наблюдать за приближением паучьих шаров. Зная об атаке заранее, легче противостоять. Поэтому проем под плоским камнем оставили открытым, и в горловину входа задувал теперь жаркий ветер пустыни; слой песка ковром стелился по полу. Девочки разметались во сне, все в поту. Взрослые не обращали внимания на жару: напряженное ожидание заставляло забыть обо всем. Дважды Сайрис приносила еду: плоды опунции и сушеное мясо. Однако ели мало, глаза у всех неотрывно следили за полоской выцветшего от жары неба.
Уже после полудня ведущий наблюдение Найл заметил на горизонте очередной шар. Две-три минуты спустя слева возник второй, затем еще один справа. Вскоре шары заполонили все небо; насчитав двадцать, Найл бросил это занятие. Сердце холодело от одного лишь их вида. Обернувшись, он шикнул остальным. Те тотчас подобрались к нему, остановившись неподалеку от проема, чтобы не мешать друг другу.
– Почему так много? – недоуменно спросил Улф.
Найл удивился недогадливости отца. Пауки прознали, что откуда-то снизу в них пристально вглядываются человечьи глаза. Они, наверное, пришли в ярость оттого, что где-то в недрах пустыни затаилась и наблюдает за ними из тайного укрытия их же добыча, а выманить ее наружу никак не удается. Цель была бы достигнута, появись шары с другого направления: сказалась бы внезапность. Но за те пять минут, пока армада выплывала из-за горизонта, люди имели возможность побороть страх. Ветер к этой поре усилился, и шары понесло быстрее обычного. Волна нахлынула ненадолго. Людей словно накрыло лучом прожектора, но вот он сместился и оставил их в покое.
Со своего места Найлу отчетливо было видно, что среди шаров соблюдается любопытная симметрия. Втайне он догадывался, какая тому причина. В одиночку им трудно определить, где именно скрывается добыча. Шар охватывает сравнительно большой участок местности, покрывая его вроде колпака. Но чтобы установить, откуда именно исходит отклик на импульс страха, пауку необходимо сузить диапазон поиска, что непросто; сама точка может находиться где угодно в радиусе до мили. Если же сигнал паники уловят разом два шара, сектор поиска сузится и добыча окажется замкнутой в ножницы импульсов. А если в поиск вовлечена не пара, а целое сонмище шаров, задача тем более упрощается.
Любопытно; мельком подумав об этом, Найл испытал странное злорадство. Похоже, он начинал уяснять содержимое паучьих умов; его больше не донимал страх неизвестности. Но инстинкт подсказывал: обольщаться не стоит.
В предвечерний час очнулись от сна малышки. Лица у них раскраснелись от жары, губы запеклись от сухости: обычная картина после сока ортиса. Сайрис дала девочкам попить, а затем последовало и угощение: по сочному куску терпкой на вкус, вяжущей опунции. После этого детей снова накормили дурманящей кашей, и те забылись сном. Мара, младшенькая, часто дышала, длинные волосы повлажнели от пота. Мать сидела возле, бережно обняв ребенка. Мара была общей любимицей. Едва не потеряв девочку три месяца назад, семья теперь относилась к ней еще бережней.
Как-то вечером Мара играла в кустах юфорбии. Неожиданно на нее напал большой желтый скорпион. Найл в это время собирал плоды опунции. Заслышав пронзительные крики, он не мешкая кинулся на помощь. Примчался он как раз вовремя: скорпион уже лез в свое логово под камнем, сжимая тельце ребенка в гигантских клешнях. Найл окаменел. Он не раз зачарованно наблюдал, как скорпион, парализовав добычу ударом изогнутого хвоста, свирепо кромсает и рвет ее хитиновый покров короткими и мощными клыками-хелицерами, торчащими по краям пасти. Затем впрыскивает в обнажившуюся плоть пищеварительный фермент, размягчающий пищу, и сглатывает. Первым желанием у Найла было рвануться и попытаться отнять сестренку. Но вид влажного жала, которым с готовностью помахивал гигант, вовремя образумил Найла: это равносильно самоубийству. Он побежал назад к пещере, зовя отца. Улф действовал с хладнокровием человека, чья жизнь нередко напрямую зависит от выдержки. Он повернулся к Вайгу:
– Огня, скорее.
Казалось, прошла уйма времени, прежде чем Вайг показался из пещеры с пучком горящей травы. Нахватав в охапку сухой, похожей на солому эспарго,
