паутину, стягивающую запястье, затем примерно так же освободил плечо и левую ступню. Выскользнув из-под одеяла, Найл поднялся на ноги; пауки попятились в тень. Подобрав с пола увесистый камень, он швырнул его им вслед; стало слышно, как насекомые с глухим шелестом разбегаются.
– Не шевелись! – прикрикнул он на Ингельд.
Та была уже в когтях у страха: сама с судорожным поскуливанием силилась разодрать тенета, а по глазам видно, что уже прощается с жизнью. Он стал ножом отсекать паутину в местах, где та крепилась к полу. Через несколько минут Ингельд удалось, пошатываясь, встать на ноги. Шелковистые тенета по- прежнему обвивали ее со всех сторон.
– Давай наружу! – скомандовал Найл.
Подгонять не пришлось, женщина кинулась вон, волоча концы паутины. Затем Найл принялся за отца. Пока он это делал, насекомые снова выкарабкались наружу, и он бросил в них еще несколько камней. Пауки вновь рассеялись. Стало ясно, что непосредственная опасность миновала. Теперь, когда добыча бодрствует, они не отважатся напасть.
День был в разгаре, свет снаружи ослеплял. Найл помог отцу и Ингельд освободиться от тенет. Он мотал паутину в одну сторону, а те раскручивались в другую. На коже оставались прилипнувшие волокна и влажно поблескивающие следы. Прошло около часа, прежде чем Улф и Ингельд освободились от тенет окончательно.
Поклажа оставалась внутри. Возвратясь за ней, снова разглядели россыпь блестящих точек: насекомые следили из темноты. Приставшие к полу обрубленные концы паутины отвердели, став заметно прочней; клейковина, выделяемая пауками, превратилась в подобие грубой резины. Насекомые испускали из себя легкие волокна, набрасывая их затем на спящих, и те наслаивались невесомо, словно снежные хлопья. Именно от прикосновения одной из них и пробудился Найл. Не укройся он одеялом, увяз бы точно так же, как Улф с Ингельд. И были бы они сейчас сплошь опутаны липким шелком с головы до пят.
Неожиданная опасность, по крайней мере, прогнала усталость; путники готовы были отмахать теперь сотню миль, лишь бы подальше от этого зловещего угла. Но опять-таки, не определившись с направлением, не имело смысла и уходить. Оставив поклажу в тени, они отправились искать новое место, откуда было бы сподручнее осмотреть южную часть равнины. То, что искали, обнаружилось в смежном дворе: пролет каменной лестницы, идущей вверх по внешней стороне стены, – немногое из уцелевшего. Одолев с сотню неплохо сохранившихся ступеней, путники вышли на стену цитадели, метра три толщиной, с каменным квадратом примыкающего к смежному двору караульного помещения. Найл зашел в караульную и оттуда выглянул из окна – как-то безопаснее, чем стоять на открытой сильному ветру стене.
Вдали виднелись сияющие воды соленого озера. Прямо перед глазами пропасть с полкилометра глубиной. В этом месте склон был не таким отвесным, но и по нему спускаться было немыслимо. Все ясно.
– Бесполезно. Бездна вон какая, – мрачно сказал Улф.
Найл озирал даль.
– Но как они-то поступали, если надо было спуститься вон туда? – спросил он, не отводя взгляда от равнины.
– Пешком шли, вот и все, – раздраженно вставила Ингельд.
– Пешком-то оно пешком, но как? Не может быть, чтобы на ту сторону они проходили вот так, вокруг всего плато.
– Да, ты, пожалуй, прав, – даже с некоторым удивлением откликнулся Улф. – Должен существовать какой-то спуск.
– Это все, что строили великаны? – озадаченно спросил Найл.
– Нет. – Отец покачал головой. – Та лестница рассчитана на таких же, как мы с тобой.
Такая мысль ошеломляла. Подумать, эту цитадель сооружали такие же люди, как он сам! Но тогда, наверное, на это ушли сотни и сотни лет? Хотя понятно, все зависит от того, сколько их было… Впервые до Найла со всей полнотой дошло, что все же действительно было время, когда человек правил Землей. Прежде Найл иной раз тешился такой мыслью, но никогда не воспринимал ее всерьез. Теперь же мысленным взором он представил тысячи людей, сообща вырезающих каменные блоки, возводящих эти грандиозные стены… И его пронизал небывалый восторг, сравнимый разве что с потоком живительной проточной воды.
Столь нужные ступени – небольшие, выбитые в стене утеса, – Найл обнаружил в другой сторожевой башне. Разглядеть их можно было только сверху. Тогда становилось заметно, что утес – это не просто голый мертвый камень. Ветер в союзе с песком источил его поверхность, выдув более податливую породу, так что склон в конечном итоге стал представлять собой причудливую бугристую колоннаду. Из случайных щелей, где придется, выглядывали корявые деревца и кусты. Здесь склон имел больше сходства с тем местом, откуда они начинали взбираться на плато. А непосредственно впереди виднелись идущие вниз ступени, ускользающие из виду за округлым горбом большой скалы, напоминающей морщинистую кожу живого существа, – так постарался ветер.
По ступеням они спустились во внутренний двор, но не обнаружили там прохода, выводящего за наружную стену. Прошли еще один двор и еще один – выхода наружу не было нигде. И правильно, вслух заметил Улф, иначе зачем строить громадную крепость, где, куда ни сунься, сплошь входы и выходы; как же тогда, спрашивается, защищаться от непрошеных гостей?
Вопрос оставался без ответа: как удавалось проникать сюда снизу обитателям крепости? Найл, как самый молодой и подвижный, опять взобрался на
