имя упоминал Артем Сергеевич. А вот как зовут второго, я не знаю.
— Давай, паря, — глухо, как из бочки, сказал бородатый. — Нам пора. Ждут нас там.
— А как? — Я обернулся к Костяному царю. — В смысле — технологически как это сделать? Я не знаю.
Тот только плечами передернул — мол, сам думай.
— Все просто, — мягко сказал усатый и протянул ко мне руку, точнее — вытянул указательный палец. — Коснись меня — и все получится. Получится- получится, не сомневайся.
И я сделал так, как он сказал. Не задумываясь, как поступил бы раньше, не прикидывая последствия, не предполагая худшего. Наши пальцы соединились, и усач пропал, будто его и не было никогда. Его словно стерла с нашего плана бытия чья-то легкая рука.
А у меня на душе в этот самый миг стало так хорошо, так легко, как никогда в жизни не было. Это было как на качелях в детстве, когда земля и небо сливаются в одно целое и тебе от этого скользящего вверх-вниз перед глазами золотисто-синего хочется кричать от восторга, только тут эмоции были во сто раз сильнее. Что-то внутри меня словно освободилось, что-то новое, ранее неизведанное, запредельное и невиданное. Оно проснулось и заполнило все душевное пространство, отведенное мне природой, как вода заливает до горлышка кувшин. Я остался собой — и в то же время стал другим, тем, кем теперь буду до самой своей смерти.
Нет, у меня не добавилось тайных знаний, у меня не открылся третий глаз, и я не ощутил сыновьего единства с землей и небом. Это было нечто другое. Словно сняли у меня с глаз повязку и сказали:
— Вот он какой, мир, на самом-то деле. Живи в нем, коли сможешь.
И буду жить. С удовольствием. Сколько смогу. Привыкать к нему буду, познавать его стану. Нет, та жизнь, что у меня была, — всегда со мной, куда я от нее? Но она теперь — только часть прошлого. И я сейчас не о службе в банке, не о Светке и не о родителях. О другом речь.
А потом я засмеялся, легко и беззаботно.
— Беда, — негромко сказал Нифонтов Хозяину кладбища. — Не нравится мне этот смех.
— Ло-ма-ти, — захлебываясь, произнес я. — Ломати. Ох, ломати! Вот диво-то и снизошло!
Я понял, о чем в книге вел речь Ратмир. Не страх надо преодолевать, не руку себе ломать. О другом речь, совсем о другом. Надо не побояться через себя старого перешагнуть, сломать все то наносное, что в душе имеется. Не выкинуть, но изменить, вот что имелось в виду. Пройди через все, изменись, переродись, но не потеряй себя самого. Если себя старого потеряешь, то и новому появиться будет негде.
Как же все просто. Как и всегда, впрочем.
— Прощай, Витольд, — сказал я ведьмаку, который с грустной улыбкой смотрел на меня. — Доброго тебе пути.
— Бывай, паря, — ответил мне он. — Законы наши чти, круг старших слушай и голову не давай себе морочить всяким там, понимаешь.
Наши пальцы соприкоснулись, и он пропал, как до него усатый.
— Спасибо тебе. — Я поклонился Хозяину кладбища. — Бесценный дар ты мне преподнес.
Не знаю почему, но я был уверен, что он догадывался о том, каковы будут последствия его поступка. И еще — я мог теперь быть с ним на «ты». Мы теперь принадлежали к одному миру.
— Квиты, — безразлично бросил мне он. — Ладно, если тут все, пойду новеньких посмотрю. Лето, народу от жары мрет много.
— И мы пойдем, — поддержал его Нифонтов. — Поработали на совесть, можно и отдохнуть. Только патрульным скажу, что где-то там, на аллеях, крики слышал. Тело-то этого поганца все равно нужно.
— Найдут, — заверил его Хозяин кладбища и снова повернул капюшон ко мне. — Я рад нашему знакомству, ведьмак. И в ознаменование этого я еще раз подтверждаю твое право приходить сюда, на мою землю, тогда, когда ты этого захочешь, при условии, что ты будешь соблюдать мои законы. Еще я дарую тебе свою защиту, отныне тебе здесь ничего не грозит. Кроме моего гнева, разумеется.
По выпученным глазам Нифонтова я догадался, что выиграл миллион по трамвайному билету.
Не дожидаясь моих слов благодарности, Хозяин развернулся и скрылся в темноте переплетенных кладбищенских дорожек.
— Однако, — выдохнул оперативник. — Свезло тебе. И силу принял, и такой подарок судьбы получил.
— Везет тем, кто сложа руки не сидит, — наставительно произнес я.
— Ну, теперь совсем все, — передернул плечами Николай. — Идем, что ли?
— Не все, — щелкнул пальцами я. — Кое-что забыл сделать. Важное.
— Что? — удивился оперативник.
— Ух ты, смотри! — Я ткнул пальцем влево, дождался, пока он повернет туда голову, и со всей дури врезал ему кулаком по скуле.
— А-ах! — сказал Нифонтов и плюхнулся на задницу.
— Вот теперь все. — Я встряхнул рукой, а после подал ее оперативнику. — Теперь пошли.
