от Москвы точкой. Туда ссылали тех, от кого хотели избавиться и не могли этого сделать официальным путем. Такое в наше время случается, причем все чаще. Сейчас все работники стали юридически подкованными и знают, что безличного согласия тебя фиг уволишь, ну, если только ты сам не дашь кадровикам в руки козырные карты вроде прогулов. Вот для таких умников и существовал дополнительный офис «Солнечногорский», до которого на электричке два с лишним часа от Москвы ехать. А на машине — и того дольше, учитывая пробки. Нет, работа — она и там работа, тем более, по слухам, управляющий в этом офисе нормальный, и живется служилому люду в нем очень даже неплохо. Но далеко-то как!
— Безумству храбрых, — пробормотал Пашка, косо глянув на Денисенкову.
— А что, доктор, долго вы его продержите? — обратился к врачу, который собрался садиться в машину, заместителе Силуянова. — День, два?
— Не знаю, — равнодушно ответил медик. — Он обезвожен здорово, хотя и не это главное. Важно понять, что послужило причиной случившегося. Тошнит-то многих, но чтобы так, до судорог… Короче, надо анализы взять, проверить все. Так что денька три-четыре мы его точно подержим. Мало ли что? Может, у вашего коллеги простое отравление, а может, чего похуже.
— А куда повезете? — помрачнел заместитель. — Территориально?
Врач переглянулся с водителем. Тот пожал плечами.
— Надо непременно будет узнать, в какую больницу его положат, — сказала Денисенкова негромко. — Я не поленюсь, передачу ему отвезу.
— Да ладно? — Винокуров даже глаза выпучил. — Ты?
— Именно. — Лена зажмурила один глаз, и ее лицо приобрело немного кошачье выражение. — Бадейку салатика из креветок. С майонезом и всем, что к нему прилагается. Нет, даже не из креветок. Я ему туда оливье отвезу. Это еще лучше.
— Мелко мыслишь, — фыркнула ее коллега по операционному и моя тезка Саша Вязьмина. Она растянула губы в ехидной улыбке, блеснула круглыми стеклышками очков и неторопливо произнесла: — Надо торт заказать, килограмма на два-три. С масляным кремом, орехами, профитролями и всем таким прочим. И с надписью: «Ждем не дождемся».
— А сверху поставить украшение, — вырвалось у меня. — Большой шоколадный унитаз.
— Жизни вообще потом не будет, — вздохнула Наташка Федотова, с которой я бок о бок сидел в своем отделе последние два года. — Не простит он. Но когда деньги на этот торт будете собирать, не забудьте ко мне заглянуть. Грех не сброситься на святое дело.
«Скорая» умчалась, а мы направились в офис. Хоть цунами на дворе будет, хоть потоп, хоть зомби-апокалипсис, сотрудники банка должны функционировать в служебное время. Ну или хотя бы создавать видимость кипучей деятельности, присутствуя на своих местах.
Прозвучит странновато, но мне моя работа нравится. Вообще-то это редкость, когда люди занимаются именно тем, что им нравится. В смысле — не часто они работают теми, кем на самом деле хотели бы. Как правило, наши устремления не слишком совпадают со способами зарабатывания себе денежки на хлеб насущный. И образование — тоже. Вот Леха, мой сосед по лестничной площадке, хотел быть астрономом, даже что-то такое там окончил. Стал трейдером. Или Юра, что в бухгалтерии сидит, — он по образованию геолог. Ну, о профессии говорить не стану, все и так ясно. Нет, в каком-то смысле тоже ищет, но не руду, а ошибки в отчетах.
Что до меня — я одно из исключений, поскольку окончил финансовую академию и пошел работать в банк, причем случилось это не потому, что где-то работать все-таки надо, а потому, что мне это показалось интересным. Совпало, проще говоря, одно с другим.
К чему это все сказано? Повторюсь — я дело свое где-то даже люблю, и для меня ситуация «поработаем после работы» не внештатная. Вообще-то у нас с этим нормально, то есть день закончен, сотрудник свободен. Если «хвостов» не осталось, понятное дело.
А вообще, бывают места с более лютыми нравами. Например, все сидят и дружно ждут, пока предправ или там собственники изволят отбыть из здания. А до той поры — чтобы все на местах были, а ну как начальству захочется что-то у кого-то спросить. Ан человека-то на месте и нет!
Конечно, такое встречается не сильно часто, но тем не менее бывает. И кричать тут о своих правах глупо. Не нравится — свободен, тебя никто не держит.
Но у нас такого нет, потому самое позднее к половине седьмого в банке особо никого не остается. Охрана, пара кредитников, работающих в состоянии пожизненного дедлайна и готовящих досье заемщиков к завтрашнему комитету, да, может, еще кто из казначейства.
И я. Мне все равно спешить некуда. Жены у меня, как я уже говорил, нет, постоянной подруги — тоже, из друзей — только пятничные приятели на кружку пива, которые к тому же мои сослуживцы, светскую жизнь я не веду. Вот и выходит — мне что в шесть уйти, что в восемь — все едино, никто нигде не ждет.
И ведь что обидно — опоздаешь на десять минут, так все жилы вытянут. А задержишься на два часа — хоть бы какая сволочь заметила. Хотя все логично. Опоздание происходит в оплаченное работодателем время, а вечером ты тратишь свое личное. Это твой выбор, и больше ничей.
Когда я вышел из здания банка, небо уже потемнело.
— Однако засиделся, — сообщил я невесть кому. — Это перебор.
Ночь летом опускается на город сразу, не так, как весной. В мае это постепенный процесс, сначала приходят сумерки, потом они сгущаются, и только после этого наступает ночь. Летом, особенно когда оно близится к середине, такой роскоши нет. Просто наверху некто дергает рубильник, и солнце после этого стремительно валится за дома, уступая свое место луне.
