Я попыталась воспротивиться, но из открывшегося рта вырвалось лишь глухое сипение. От безысходности на глаза навернулись слезы. Сложив руки в молящем жесте, я протянула их к мужчине, осторожно покачав головой, но Волк, пронзив меня взглядом, отвернулся, а после небольшой паузы произнес:
– Это ад, Алена. Тут нет места жалости, тут – испытания, которые ты либо пройдешь, либо нет, и тогда сломаешься. Он и так сделал для тебя больше, чем должен был, а ты… Зря ты вчера вернулась, ведь он просил. А атеркары не просят, они приказывают!
Я молча пыталась осознать, что именно хочет донести до меня мужчина с мордой волка вместо лица.
– Будь хорошей девочкой и просто тихо посиди там, где я тебя оставлю. Постарайся быть незаметной, и тогда этот день закончится раньше, чем ты думаешь. Алена! – мужчина ухватил пальцами меня за подбородок, заставляя смотреть в его черные глаза. – Что бы там ни происходило, постарайся быть незаметной! Это все, чего я прошу… – Волк запнулся. – Чего
В ответ я лишь моргнула глазами, втайне надеясь, он поймет, что в моем исполнении – это несомненное да. Я постараюсь стать максимально незаметной, ибо мечтаю, чтобы все это наконец-то закончилось.
Волк кивнул и потянул за большое кольцо, что висело как раз напротив моего лица. Скрежет металла ударил по ушам. Зажмурившись, я постаралась втянуть голову в плечи. Из щели дохнуло холодом, затхлостью и пылью. Шумно чихнув, рукой отерла выступившие слезы, судорожно вдыхая пропитанный грязью воздух. Мужчина, не заметив моего физического состояния, еще раз дернул за кольцо, чем расширил проход в темное помещение, проник в него сам, потянув меня за собой. Босыми ногами я ощутила каменный пол. Под пятку попала пара острых каменных крошек. Беззвучно ойкнула и припала на подогнувшуюся ногу. Волк раздраженно рыкнул, дернув цепь на себя. Ошейник тут же напомнил о своем местоположении, ощутимо сжавшись вокруг горла. Вскинув руки, я попыталась не допустить того, чтобы два полукруга плотно сомкнулись, перекрыв мне доступ кислорода. Волк еще раз громко рыкнул и, ухватив меня за запястье, потянул вглубь помещения.
Что-либо рассмотреть не представлялось возможным. За спиной осталась полоска рассеянного света, впереди лишь неизвестность, что была хорошим кормом для подступающей паники во главе со страхом.
Эхо шагов Волка отражалось от стен и потолка. По многократному гулу я не могла определить размера помещения, что усиливало и без того проснувшуюся паранойю. Неожиданно мужчина остановился и, дернув руку, заставил опуститься на колени. Раздался щелчок, Волк погладил меня по волосам и, шепнув, чтобы я не дурила, стал удаляться. Я все еще пребывала в темноте, поэтому ориентировалась лишь на слух и тусклый отблеск, что сочился сквозь расщелину, через которую мы попали сюда. После двадцатого шага уходящего мужчины, я различила скрежет закрывающейся двери. И без того густая тьма стала фактически непроницаемой.
Очень аккуратно я ощупывала то пространство, до которого могла дотянуться. Три ступеньки, рядом с которыми я сидела, не позволили мне сделать какие-либо вразумительные выводы. Далее была металлическая основа, после нескольких минут тщательных изучений отнесенная к категории «ножка стула или кресла». Пол, на котором я размещалась, был каменным, грязным и, самое страшное, холодным. Еще полчаса на этом «ложе», и массу «приятных» заболеваний я точно приобрету.
Звук гонга заставил вздрогнуть, беззвучно выругаться и шумно клацнуть зубами. Подобравшись, я встала на карачки и, медленно крутя головой в разные стороны, старалась понять, чего же ждать?
Раздался щелчок, и за моей спиной вспыхнул огонь. Осторожно обернувшись, во все глаза уставилась на огромный камин. Словно кошка, прогнувшись в спине, я потянулась к теплу, которое заструилось сквозь густой и грязный воздух, наполняя помещение своеобразным комфортом. Еще один щелчок, и четыре факела, находящиеся внутри металлических треног, ярко вспыхнули, озаряя мерцающим светом контур пространства. Встав на колени и выпрямившись, я смогла более осмысленно осмотреться. Передо мной было кресло с высокой спинкой, стоящее на помосте из трех широких ступеней. Сбоку и чуть сзади располагался камин. По другую сторону от кресла возвышался круглый столик на четырех витых ножках. По периметру от кресла стояли те самые треноги, что удерживали факелы, потрескивающие от пляски огня.
Антураж помещения завораживал и пугал. Присмотревшись, я осознала, что, как собачонка, прикована к одной из ножек кресла. Цепь хоть и не короткая, но дальше ступенек отползти не позволяла. Рассмотрев на кресле накидку, я стащила ее и, расстелив на средней ступеньке, попыталась разместиться с комфортом. Больше всего хотелось разреветься: от безысходности, от унижения и, самое главное, от той неизвестности, что ждала впереди. Вот только это был далеко не первый мой день в аду, а потому, прикрыв глаза, я несколько раз шумно вдохнула и выдохнула, подтянула к себе озябшие ноги и, обняв колени, уместила на них подбородок. Будь что будет, главное, как к этому относиться. Я же решила, что все это сон! Сумасшедший, длинный и жутко реалистичный, но сон…
Сквозь полуопущенные ресницы я различила клубящийся туман в нескольких шагах от меня. С каждым мгновением тумана становилось все больше, а плотность его была все гуще. Насторожившись, я даже распахнула очи, чтобы понять, а что же это такое? Страх был, вот только на фоне уже присутствующих поводов для паники к туману я отнеслась практически индифферентно.
Щелчок. Дым опал, демонстрируя фигуру в черном плаще. Мужчина медленно развернулся к креслу, и я застыла, рассматривая до боли знакомую серебристую маску. Я дернулась к нему, забыв, что прикована, и тут же закашлялась, падая на колени и разжимая ошейник. Не обращая на меня внимания, Аркерон подошел к креслу и, опустившись на него, закинул ногу на ногу. Словно побитая собачонка, я подползла к ступенькам, чем ослабила натяжение
