честью».
Он зябко передернул плечами. Ночь на воде была холодной, и это не давало Дэвиду уснуть. Он влаги перекладины покрылись ледяной росой, и, сидя на руле, он чувствовал, как его пробирает дрожь. Скорей бы настало утро, а то и виски уже не так согревает, усталость начинает сказываться да к тому же порез на руке кровоточит.
Когда совсем рассвело, он продолжал направлять свое суденышко на север, гадая, где лучше пристать и стоит ли приставать вообще.
Мойра не тревожила его. Он видел ее у планшира за дальней скамьей: женщина лежала, укутавшись в плед, и, похоже, спала.
Она и впрямь спала, а когда поднялось солнце, очнулась и огляделась. Она была удивлена, что вообще сумела заснуть после всего произошедшего. Посмотрела на Дэвида, по-прежнему находившегося у руля бирлинн, и какое-то время не сводила с него глаз. Его волосы были растрепаны ветром, сам он выглядел усталым, но в том, как спокойно он держался, как уверенно вел судно, было что-то, что вызывало у нее уважение.
А потом пришли и другие мысли. Мойра понимала, что они остались одни, их обоих занесло далеко в море и, как бы она ни относилась к этому человеку, теперь только он был ее единственной надеждой на спасение. Это казалось странным, учитывая, сколько она о нем знала. Но, будучи достаточно разумной, Мойра пришла к выводу, что ей нужно добиться его расположения. Женщины слабы, и, когда происходят непредвиденные и страшные события, им стоит заручиться поддержкой более сильных мужчин. А еще — она и это понимала — сама ее жизнь зависит от этого человека. Если они останутся врагами, он может попросту избавиться от нее. Значит… ей придется наступить на горло своей гордости и доказать, что она ему нужна.
Солнце поднималось все выше, стало тепло, а потом и вовсе жарко. Мойра захотела пить и, порывшись среди собранных в дорогу вещей, нашла мех с водой. Она с удовольствием прильнула к нему, а затем, отыскав глиняную плошку, насыпала в нее немного овсяной муки и развела ее с водой, сделав драммак. В конце концов, последний раз ей довелось перекусить прошлым утром и теперь у нее появилось ощущение, что желудок гложет сам себя. Среди тюков она обнаружила и завернутые в промасленную холстину куски солонины, но не стала ее есть. У них на лодке не так много воды, а она не знала, когда ее похититель надумает пристать. Как и не знала, что он вообще решил на ее счет.
Дэвид по-прежнему правил лодкой, порой поглядывая на нее, и Мойра, поразмыслив, решила приготовить драммак и для него. Когда она подошла и протянула ему миску, он будто бы удивился и сперва даже не решался принять подношение.
— Бери, Хат. Вспомни: «Наше тело — наш раб. Однако раба надо кормить, чтобы он исправно работал».
Эти слова цитировал бард на пиру близ Эйлен-Донана, когда эта женщина следила за угощением. Похоже, привычка кормить была у нее в крови, как и у большинства женщин. И Дэвид, приняв плошку, с удовольствием проглотил ее содержимое. Он и не замечал ранее, насколько проголодался.
Мойра уселась на скамью под парусом, облокотившись о планшир. Ей пришлось повозиться с растрепанными ветром волосами, пока она все же не уложила их в узел.
— Куда мы направляемся? — спросила она через время.?— Тебе знакомы эти воды?
— Я не бывал тут, но пока справа от нас берег, думаю, мы найдем место, где пристать.
— Где? У еще одних Маклаудов? Или во владениях Гленгарри? И те и другие не любят чужаков. А может, ты надеешься искать пристанища у диких северных Маккеев?
Кажется, она лучше него была осведомлена, какой клан где обитает. Дэвид не стал ее расспрашивать, но после небольшой паузы она сама принялась пояснять. Сказала, что тут, на севере, проживают не только большие известные роды, но и немало так называемых «расщепленных» кланов, то есть таких, которые не имеют вождей и либо зависят от более сильных соседей, либо занимаются разбоем на свой страх и риск. И она не поручится, что встреча с подобными нищими головорезами обойдется без крови. Но ведь такому рубаке, как Хат из Маклейнов, на это плевать, верно? Или он все-таки желает уберечь их от подобного?
В ее голосе слышалась некая язвительность, но Дэвид по ее последней фразе понял, что она смирилась, приняв, что они волей-неволей стали командой. Пожалуй, ему даже стало легче от этого. Если эта женщина не будет ему мешать, он готов терпеть ее присутствие, не прибегая к последнему способу — отделаться от нее. Но как долго она будет такой смиренной?
Когда приливное течение в проливе Минч сменилось отливным, их бирлинн вновь ускорила ход, повинуясь воле волн, да и ветер все еще играл им на руку. Дэвид, закрепив кормило руля, позволил себе немного передохнуть и стал разминать раненую руку. Мойра неожиданно предложила перевязать его, и он согласился. Женщина умело наложила ему свежую повязку, заметив при этом, что, если Хата до сих пор не стала трепать лихорадка, значит, его рана начнет затягиваться, не причиняя ему особого вреда.
— А вот отдохнуть тебе все же придется,?— заметила она спустя немного времени.?— Сколько ты будешь стоять у кормила? Еще день и ночь? Однажды ты свалишься от усталости, и тогда нас понесет невесть куда. Так что, если хочешь, я могу править ладьей какое-то время. Я выросла на море, часто выходила с отчимом на лов сельди и умею вести судно.
Мойра впервые сообщила о чем-то из своего прошлого, Дэвид отметил это, но без особого интереса.
— Когда устану, пожалуюсь тебе, чтобы меня пожалела,?— равнодушно произнес он, глядя на море поверх ее головы.
— Тебе не жалость моя нужна, а помощь,?— буркнула она. Но потом улыбнулась, пленительно и лукаво: — Разве ты так опасаешься меня, что не решишься проверить мои навыки морехода?
