– Устал я, Лита! Очень устал…
– А ты теперь настоящий ведун?
– Ото ж! Самый настоящий!
– Ну, хоть огонечек покажи!
– Не можно в доме огонь ворожить!
– Ну, хоть расскажи про магию! – Лита улеглась обратно на печь и достала голубой шарик изо льда. Она с улыбкой вертела его в руках.
– Не по чину тебе нос в магию совать!.. – После минуты молчания Пест сжалился и спросил: – Давай я тебе былину расскажу?
– Про магию?
– И про нее тоже!
– Давай! – Лита высунула голову с печи, уставившись на брата.
– Живут, значит, маги далеко на юге. В другом царстве и по другим законам. В том царстве нет лесов да полей. В нем сплошь все из песка. Деревянных домов они не строят. Только из камня! Среди них, значится, огнепоклонников много, а водных магов, чтоб указать место, где вода к ногам ближе, нет. А магию они слушать, как музыку, умеют. И магия у них до того красивая, что не пламя – то цветок, а что не камень – то статуя искусная. Вот и пошли маги с юга на поклон царю нашему государю. В ноги кланялись и просили продать им магов, что водице наказывать могут…
В землянке Акилуры
Акилура сидела за столом, перед Пестом, поглаживая столешницу. Она уже несколько часов наставляла его.
– Про тьму можно долго разговоры говорить, но то пустое будет. Ты раз и навсегда себе на носу заруби! Не света ворожба и не колдунства мрак человека определяют. Тут дело в другом. Тьма она пьянит. Пьянит своей силой хлеще медовой, и остановиться порою до того сложно, что и на род свой нож ритуальный поднимешь. А свет… свет он другой. Свет самое добро в душе шевелит и наружу кажет. А вот ворожбу ворожить светом не в пример сложно. Надо, чтобы думы твои чисты были и помыслы. Иначе ворожба не чистого цвету будет белого, а грязного. Не сильна такая магия. Ты, ежели магию серую увидишь – знай, что маг тот душой не чист, а помыслы его не добрые. Хоть и наказывает он свету, одет в белые одежды да улыбается сладко…
Акилура еще около часа распиналась перед Пестом о черной магии. Она старалась дать те основы, которые сама знала. В какой-то момент Пест прервал ее своим вопросом:
– Баб Акилура! Ты же говорила, что нельзя меня учить черной или белой ворожбе! То мой выбор будет!
– А не заметил ты чево ль? – спросила Акилура с прищуром.
– Нет… – Пест еще раз оглядел землянку и не нашел ничего необычного.
– Ну, коли не заметил, то и ладно!.. – Пожевав губы, Акилура продолжила: – Я тебя всему, что умею, учить не буду! Да и не умею я свету наказ давать. Я тебе знания, что про тьму и свет собрала за жизнь долгую, расскажу да, как защититься от них, покажу. Самой ворожбе учить не буду, но знать ты должен что с собой свет несет и чем тьма к себе манит. Тьма тебе силы даст, пьянить будет! Люд, что рядом будет, не дороже червя земляного для тебя станет. Силы больше захочется, но как к грани подойдешь дара своего, так и польется кровь. Будешь люд резать да проклинать почем зря… А магия темная – одно слово тьма. Не умеет она создавать аль восстанавливать. Только менять аль калечить.
– Как же так, баба Акилура? В академии ведь и темной ворожбе учат! – возмутился Пест, сжав кулаки. – Как такое можно, ежели темный маг ворожбою своей люд зря губит?
– Не перебивай! – Хлопнула по столу Акилура. – За магами, что тьме дар свой посвятили, всегда дозор и пригляд был государев! Не можно магу темному ворожбу ворожить за так! Только с позволения государева указа. В том указе люд сидит знающий и ворожбой за каждым магом с даром темным следит. Звать тот указ «Контроль темной магии». Ежели свидеться с людом оттуда тебе придется – сразу узнаешь тех. Лоб у них клейменый, а на лбу знак единого. И не спрятать тот знак и не свести. Чуют они магию темную, что пес охотничий…
Разговор продолжался долго. Почти целый день Акилура рассказывала и показывала охранные, защитные и оберегающие ритуалы. Она вручила Песту не один оберег. От серьезной магии они не помогали, но вот от стихийной ворожбы, возникшей без участия человека, помогали хорошо.
– А теперь слушай меня внимательно Пест! – Акилура потянулась к своей клюке и с натугой свернула ее навершие. Она достала из полости в клюке маленький, куцый и черный хвост. – Узнаешь?
– Чертовской хвост! – без заминки ответил Пест.
– Звать того черта Таруголитован. Это запомнить надо зело, а не то он может отказаться твой наказ выполнять. Как звать его – тебя учила. С ним сторожись всегда! Хлебом ни корми его, но пакость делать ему надо. Природа такова его. Зело помни это, когда его зовешь!
Пест кивнул, принимая от Акилуры еще один подарок.
– Негоже мне сказывать то, но боюсь я, Пестушка. – Акилура еще сильнее осунулась и начала говорить странным скрипучим голосом. – Каждый ведун с того момента, как слово сказано о том, что он ведун, свой рок получает. Это и проклятье его, и судьба. Рок он у всех разный, и каждый его несет. Кто-то всю жизнь мается, а кто-то смерть худую принимает. Ежели ведун сильный, то и жизнью мается и смерть худая.
Пест хмурился и внимательно слушал, не переспрашивая и не перебивая, а Акилура скрипела голосом и, словно извиняясь, продолжала
