которые были сплошь покрыты татуировкой, словно он перчатки надел.
– Доброй ночи… Людвиг, как я понимаю? – Юноша молча кивнул. Его ум уже просчитывал, куда и как он отправит воздушное лезвие. – Мы ожидали увидеть Песта с вами этой ночью.
– У него дела в библиотеке. С прошлого раза он не выходит оттуда. – На слова Людвига мужчина поджал губы.
– Надеюсь, такое поведение вызвано не нашей встречей, – немного пожевав губами, Мастер спросил: – Тогда, может быть, вы мне поможете?
– Я не умею лечить…
– Нет, что вы! Мы прекрасно осведомлены о ваших способностях и неурядицах рода Сылестских…
– Это вам Пест рассказал?
– Нет. Серебрушка вообще не любит что-либо рассказывать. Довольно замкнутая личность.
– Тогда откуда…
– Пекарь Карим, у которого вы все время берете булки и хлеб, нам обязан. Мы помогли найти его сына Фарла. Тот отказался жениться по выбору отца и сбежал. Зря, конечно, невеста первая красотка ремесленного квартала. Хорошо, что отец обратился вовремя, и мы успели его перехватить до выхода из города.
– В пекарне Карима не могут все знать…
– А еще есть молочник Жюль. Он нам тоже обязан и по дружбе поделился информацией.
– Я так понимаю… – начал было юноша.
– Да, прачка Юнофа, несколько стражников, старший Кривой улицы, ну и еще десятка полтора людей, которым мы помогли «по-человечески». Не бесплатно, конечно, но в определенной ситуации наша помощь была очень кстати.
– Я был прав, – хмыкнул Людвиг, наблюдая за Мастером портовых шаек. – Вы знаете гораздо больше, чем все думают. Сопоставляя кусочки и обрывки слухов, подтвержденных фактов и домыслов, вы получаете полноценную картину. Если в Гвинее когда-нибудь случится заговор, то первыми, кто об этом узнает, будут мастера воровских шаек.
Мастер улыбнулся и изобразил корявый поклон. Поклон был театральным. Так кланялись актеры бродячих цирков и театров зрителям.
– Вы в курсе, что хочет сделать Пест? – юноша смотрел в глаза Мастера и после этих слов заметил, что в них что-то проскользнуло. Что-то странное и неестественное для такой фигуры ночного мира.
– Когда он уходит? – улыбка мгновенно сходит с лица Мастера. Лицо становится очень серьезным.
– Он не уходит, не беспокойтесь, – Людвиг приглашающе указал рукой в сторону конца улицы. – Вы правы, когда-нибудь уйдет, но сейчас он никуда не собирается. Дело в том, что Пест простолюдин из восточных лесов… Вы в курсе?
– Смутно. Мы слышали что-то такое, но достоверной информации у нас нет. В вашей Академии не любят делиться личной информацией. Даже за деньги.
– Он вырос далеко на востоке. В свободных селах, что рассыпаны по «великой восточной чаще». Это за имением Ультак.
– Ультак… Ультак… Да… Что-то такое слышал. Страшное захолустье, – Мастер пожевал губами, припоминая знакомое название. Людвиг шел рядом, но автоматически заметил, что за ними увязалась троица широкоплечих мужиков. – Я думал, что имение Ультак пограничное, и за ним Гвинея заканчивается.
– Я тоже так думал, но оказалось, что за этим имением еще столько леса, что можно около месяца по нему бродить, чтобы дойти до границы. Если ехать по восточному торговому тракту на здоровом жеребце, то до границы три недели пути. Вот в тех лесах, в одном из селений он и вырос, туда и собирается вернуться.
– К чему вы это мне рассказываете?
– Дело в том, что он решил стать сеньором той земли. То есть наследным дворянином.
Мастер остановился, глубоко вздохнул и поджал губы. Взгляд уперся в ночное небо, усыпанное звездами. Погода стояла этой ночью на редкость хорошая.
– Он не справится. Слишком мягок. Хотя лично мне симпатичен.
– Выгоден, – поправляет Людвиг.
– Ну, конечно выгоден, но еще и симпатичен как человек, – уголки губ Мастера изогнулись в скромной улыбке. – Если бы он был моим сеньором, я бы встал за него горой…
– Жаль, что вы сборище воров и убийц, – улыбнулся юноша.
– Да, мне тоже жаль,… – улыбка Мастера превратилась в хищный оскал, – …что дворяне такое же сборище воров и убийц. Только одежда у вас почище, едите вы послаще и предаете почаще.
Людвиг промолчал. Рот открылся, губы дрогнули, но Людвиг промолчал. Чувство своевременного слова, подхваченное от Песта, подсказало, что сейчас лучше промолчать.
