таких писателей, как Лев Толстой.
Записка В.Т. Шаламова
Спасибо тебе за это письмо, за все. Тут дело не в том, что ты меня от кого-то отнимаешь, а совсем-совсем в другом.
Ты не должна думать, что я приношу какую-то жертву — я делаю так, как умею, как сердце мне подсказывает, и не хочу быть тяжестью для тебя.
Ты даешь мне ту жизнь, то понимание моих задач и моего маленького дела в жизни, которого не было ни у кого из моих друзей.
Для всех я был предметом торга, спекуляции, реже интереса, и только в случая Н.Я. — глубокого сочувствия.
Я очень долго проболел из-за каприза О.С., из-за того, что просквозило во время…
Я знаю очень хорошо многих знакомых моих, все они не стоят твоего пальца, ни по серьезности чувств,
ни по уму, ни по верности суждений.
Мне кажется что встречаться раз в неделю не часто — и я люблю тебя.
О.С. ничего, конечно, мне не говорила о разговоре с Наташей. Да и странно бы было. Ведь мы разведены. Все будет так, как хочешь ты — для меня же ты — лучше всех на свете, нужнее всех на свете и почему я должен отказываться от своего счастья — первого, может быть, в жизни, в его искренности, подлинности…
В.Т. Шаламов — И.П. Сиротинской
Ире — мое бесконечное воспоминание, заторможенное в книжке «Левый берег». С любовью.
И.П. Сиротинская — В. Т. Шаламову
Дорогой Варлам Тихонович!
Выполняю свое обещание — написать Вам о своем крымском житии.
Все прекрасно, но что-то не так. Я хожу, узнаю камни, кусты, деревья, но какой-то полноты ощущения не хватает. Вероятно, никогда не надо возвращаться в те места, где было очень хорошо. Сейчас смотрю (я сижу у огромного, торчащего, как палец, камня) в просвет между кустами и камнем — там море, голубое, любимое, но во всем этом — воспоминание о прошлом лете, когда я была так чрезмерно счастлива, словно передо мной распахнулось такое же огромное голубое будущее. Теперь это предчувствие будущего исчезло.
Что будущее — всего лишь повторение настоящего и прошлого. Но все равно прекрасно. По камню ползет зеленая ящерица. В расщелинах растет трава. Цветет шиповник и маки. И море все в мелких складочках маленьких волн.
Наверное, не надо ничего ждать в жизни — необыкновенного события, не надо жить в вечной готовности к счастью. Все это так не ново, что даже скучно. Это остатки цивилизации. Скоро я загорю, меня закачает море, я одичаю и буду жить в счастливом блаженном отупении. Как пахнет море! Сказкой, кораблем, водорослями, дальними путешествиями. Сегодня набрала в рот соленой воды, а потом облизала губы — они соленые. Так замечательно. А дельфинов не видно.
Нет, я права — надо жить просто: есть, пить, сидеть у моря, кормить детей, стирать носки. Не знаю, зачем человеку размышление. Растут же просто так деревья, и море живет, не размышляя, и камни.
Вам тоже надо отдыхать от Москвы. Это такое раздражающее убожество — автомобили, трамваи, много домов.
Кто это хотел заново родиться деревом? Я тоже не хотела бы быть человеком, а деревом или камнем у моря.
Сколько какого-то жалкого, смешного, злого в человеческой жизни. И как мало доброй разумности, умения строить свою жизнь в соответствии с тем сознанием главного, которое должно бы быть в каждом человеке. Да все это я уж говорила, но это не мысль у меня, а чувство. Наверное, мысль тогда и приобретает ценность, когда становится чувством. И если не так — это лишь словоблудие.
А как Вы живете? Как пишется? Как здоровье?
Всего доброго.
В.Т. Шаламов — И.П. Сиротинской
Дорогая Ира.
Получил твое письмо и написал маленький ответ. И отослал. Письмо написано неуверенно — это потому, что ты еще не свыклась с новой и радостной природой крымской, еще не уверена, что будет тут у моря, на берегу моря, так же хорошо, как было прежде. В дальнейшем либо ты полюбишь Крым еще больше, либо море разонравится и не сможет победить, рассеять все дурное, все смыть, все ненужное, неважное.
Но скорее всего будет так, что море снова покажется своим, самым лучшим местом на свете (кусочком страны Бимини [4]) и тогда можно будет жить на берегу сколько угодно, не мечтая о возвращении к цивилизации.
Я мало жил у моря. Да моим символом вечного движения были большие реки — на берегу многих рек я жил, был. Реки для меня были силой и символом вечного, неуклонного движения вперед, учили победе, терпению, настойчивости.
Большая река идет с шумом таким, что заглушает человеческий голос, даже крик. Море я знаю. Потому, наверное, и не тянет так, как тянет в Серебряный Бор в жаркий день.
Сердечный привет.
И.П. Сиротинская — В.Т. Шаламову
С днем рождения, дорогой Варлам Тихонович!
Желаю Вам здоровья, всяческих удач, рабочего настроения, радостей маленьких и больших.
У меня все идет хорошо. Кажется, мы обосновались надолго после двух переездов. У моего милого супруга силушка по жилушкам переливается и требует исхода. И оттого уже три раза он предпринимает переезды, а это связано с титаническими усилиями, т. к. выравнивается место для палатки,
