до меня живым.
— Значит, игра продолжается?
— Только не для тебя.
— В смысле?
— Как ты собираешься играть без нейрофона? Насколько я понимаю, это нейрофонная игра.
— Я не понимаю…
— Твой гаджет вышел из строя. Сгорел.
— Как это — сгорел? Хотя — плевать. Черт с ним, куплю новый… Но погоди… Как же я с тобой разговариваю?
— Так же, как это делали миллионы людей до тебя. Ртом. Языком. Гортанью. Словами, наконец.
— Не пытайся сбить меня с толку! Тебя же не существует… — Прохор осекся. — Ты хочешь сказать… Ты реальный?
— Смотря что считать реальностью.
— Ты мне этой философией мозг не рви… — Прохор сплюнул густой, тянущейся слюной, тут же повисшей на краю рта. Он все еще не мог поднять голову. — Я сейчас не настроен на диспуты.
— Да. Я реален. Не более и не менее, чем ты… Так… А теперь попробуй подняться.
Прохор ощутил вдруг забытую легкость в районе шеи. Попробовал сесть. Получилось не очень — потребовалась помощь незнакомца. Тот привалил его спиной к надстройке напротив себя. Устало выдохнув, Прохор уставился в собеседника еще не вполне осмысленным взглядом.
— Погоди… — слабо сказал Прохор. — Если ты реален… За кем же мы тогда охотились?
— Я полагаю — за мной, — спокойно ответил темноволосый парень.
— Черт… — Прохор помотал головой. — Так ты, выходит, как бы тоже играл?
— Нет. Я не играю собственной жизнью.
Уже начиная о чем-то догадываться, Прохор ощутил нарастающий где-то в глубине души ужас. Впереди него бежала растерянность и буквально сбивающее с ног чувство нереальности происходящего.
Нет… Не может быть.
— Но оружие… — в этом вопросе Прохор собрал в кулак всю оставшуюся надежду. — Оно ведь ненастоящее. Виртуальные игрушки, да?
— Ты про это?
В руках незнакомца теперь были два знакомых ТТ. Прохор напрягся, но собеседник и не думал обращать оружие против его хозяина.
— Но как это возможно… — Прохор принялся судорожно массировать виски.
Нащупал и вытащил из уха «таблетку» нейрофона. Некогда белоснежный кругляш стал черным, и даже завлекающий «смайлик» на нем стал похож на оскал мертвого черепа. Из «таблетки» свисали какие-то темные лохмотья, напоминавшие пыльную паутину. Сжав в потном кулаке сдохший нейрофон, Прохор уставился на оружие в руках незнакомца. Пробормотал:
— Ты хочешь сказать…
— Да. Ты собирался убить меня. По-настоящему.
— И все остальные?..
— Все. Все убивали взаправду.
Это «взаправду», полузабытое, почти детское, заставило Прохора покрыться испариной.
— Но как же это… Реальные убийства заметили бы окружающие.
— Конечно, заметили бы, — кивнул незнакомец. — Если бы у каждого из них не было в ухе точно такой же штуки.
С этим трудно было спорить: если нейросети способны обманывать мировосприятие игроков, что мешает им запудрить мозги случайным прохожим? Прохор судорожно вытер ладонью лоб, замер. Парень протягивал ему оружие.
— Это твое.
— 3-зачем?
— Ты же понял, что происходит? Значит, мне тебя незачем опасаться. Или ты все еще хочешь меня убить?
Прохор молча забрал пистолеты. Поставил на предохранительный взвод, сунул в карманы. Вздрогнул, вспомнив:
— Погоди… А где остальные игроки? Они же должны сюда…
— Для них игра кончилась. Кто уцелел — просто разошлись по домам.
— Так что же произошло? Что спалило мой нейрофон?
— Я.
— Ты? — Прохор с сомнением уставился на незнакомца. — А ты, вообще, кто?
Своевременный вопрос, ничего не скажешь.
