– Не так-то уж он и подавлен. Судя по вашим рассказам, Лев Илларионович с пользой проводит время. А его маленькая ложь даёт нам повод для серьёзного разговора. Собирайтесь, Ларс, поедем к шахтёрам, навестим нашего отца буровых.
Вытянувшийся вдоль берега залива и единственной асфальтированной дороги Лонгьир ничем примечательным похвастать не мог. Ряды одноэтажных домов из выгоревшего на солнце дерева, да тройка магазинов на весь посёлок. Ехали молча, а потому, когда из-за поворота показалось массивное тёмно- коричневое здание в два этажа, Ларс не удержался и не без гордости заметил:
– Обратите внимание, сэр! Самое северное учебное заведение на планете – Свальбардский международный университет. Здесь изучают арктическую биологию студенты со всего мира.
– Лучше бы вы здесь поставили к авиационной базе ещё и морскую, – зевнул Баррет. – Бухта отлично для этого подходит. А то дождётесь, что в вашем университете будут преподавать русские профессора. Ларс, напомните, что любит к столу наш Стокман?
– Не знаю, – прикусил губу Ларс. – Я ему не прислуживаю.
– Может, по пути прихватим бутылку вина?
– Делайте, что хотите.
– Тогда остановитесь у магазина.
Ларс ударил по тормозам у горящей витрины, почувствовав возможность наконец-то остаться на минуту одному. Но не тут-то было.
– Входите, входите, Ларс, поможете мне поговорить с вашим продавцом. Он наверняка не владеет английским. К вину мы прихватим сладостей. Я помню, что Стокману сладости нравятся – в чай он просил побольше сахару.
Лев Илларионович Стокман встретил их на пороге стеклянного дома-галереи, в котором шахтёры отдыхали после тяжёлых смен. Бармен, он же хозяин, трепетно холил зимний сад, в который окунался всяк входящий, стоило переступить порог. Сад ненавязчиво переходил в просторный холл с барной стойкой, окружённой мягкими креслами и диванами. Дальше игровая с парой многофункциональных спортивных тренажёров, столами для бильярда и тенниса, тут же загромождала стену аппаратура для караоке. Ещё в здании была сауна с крошечным бассейном, кабина-парилка с ароматизированными маслами и несколько жилых комнат для только что прилетевших шахтёров и ещё не получивших ключи от собственного дома. По просьбе констебля Доккена, в одной из таких комнат и поселили Стокмана.
– Сдаётся мне, господа, что вы не попариться заехали, – обрадовался Лев Илларионович. – Сдаётся мне, что вы-таки, наконец, вспомнили и о моих проблемах? Дайте догадаюсь – вы приехали порадовать меня новостью, что я наконец-то отправлюсь домой?
– Далась вам эта Москва! – засмеялся Баррет. – Глядя на вас, не удержишься от мысли, что вы только и делаете, что выглядываете с порога нас с билетами в Россию.
– Я увидел вашу машину в окно. Так с чем приехали, господа?
– С угощениями, – показал пакет с выглядывающим стеклянным горлышком Баррет. – В гости пригласите?
– Проходите, господа. Если вам негде распить бутылку, давайте в холле. Если поговорить с глазу на глаз, пройдёмте ко мне.
– К вам, Лев Илларионович, только к вам.
Баррет обвёл взглядом бар и, заметив скучающих за стойкой шахтёров, подмигнул Стокману:
– Поговаривают, вы на них неплохо зарабатываете?
– Вам уже нажаловались? Вы только поглядите – сами уговаривают, потом жалуются. Совсем не осталось у людей совести. А ведь сколько из них мне ещё должны! И заметьте, я не бегу к вам с претензиями, чтобы выбили их долги. Но если дело так пойдёт и дальше, придётся обратиться к констеблю, – Лев Илларионович заглянул в глаза Ларсу. – Ведь вы отвечаете за здешний порядок?
– Нет, нет, никаких претензий! – запротестовал Баррет. – А что, действительно хороший бизнес? Может, и нам с Ларсом попробовать? Я неплохо играю в шахматы. На шахматы высокие ставки?
– Ну какие ставки, Нил? Какой же это бизнес, господа? – опустил бегающие глаза Стокман. – Так… баловство. Я ведь тоже иногда проигрываю. Проходите ко мне, пробудете с полчаса и сами увидите, как непременно кто-то заглянет и сам станет умолять отыграться. А потом побежит к вам жаловаться. С кем приходится иметь дело? – вздохнул Лев Илларионович. – На «Заразломной» мы сутками напролёт резались в преферанс. Так и суммы куда были солидней, и азарта побольше. Но никто не плакался, а твёрдо соблюдал честь карточного долга. Как же давно это было… Когда вы меня вернёте домой?! – вдруг, взвизгнув, стукнул по столу Стокман.
В ответ Нил Баррет долго и степенно изучал этикетку бутылки, выложил коробку конфет с упаковкой фруктов, поискал взглядом стаканы и как бы между делом заметил:
– Да как же вам поможешь, если вы делаете всё для того, чтобы нам помешать? Ларс, принесите с бара фужеры. Лев Илларионович, я изо всех сил стараюсь, уговариваю наших дипломатов посодействовать вам, объясняю сложившуюся опасность для вашей, оставшейся в России семьи, бьюсь как рыба об лёд, а что же на поверку получается? Жена ваша в Израиле, сын на Филиппинах. Вот и получается, что нехорошо получается. Как говорит наш Ларс – маленькая ложь порождает большое недоверие. А ведь я был уверен, что мы друзья.
– Вот оно что… – присев на стул, поник Стокман. – Вы покопались в моём белье.
