набраться терпения, и победа за нами! Я уже понял, что ты неисправимый нытик, но чем ты сможешь мне возразить на этот раз?
– Я бы так преждевременно не радовался. Шак выжидать не станет. Гай, в носу баржи, выше ватерлинии, действительно есть пробоина. С палубы она не видна, но там, где раньше крепился якорь, оторван лист обшивки. Если они не справятся с люком, то, в конце концов, найдут и этот вход в трюм. Если ты обратил на него внимание, когда мы садились на баржу, то вполне вероятно, что такие же внимательные есть и у нас над головой.
– Я так и думал! Нужно срочно его закрыть! – заторопился Гай. – Все, что найдем, стащим в носовой отсек! В иллюминаторы им не пролезть. Даже тощему Личу. А других выходов ты не заметил?
– Нет. Только тот, что ведет в рубку.
– Сколько ты насчитал отсеков?
– Если считать от носа, то под рубкой шестой.
– Значит всего восемь. В последний восьмой никого не пускать! Дверь должна всегда быть плотно закрытой. Свимми прав – вода наш шанс на выживание, и мы не должны его потерять!
Следующие один за другим отсеки мало чем отличались от того, в котором они укрылись под рубкой – просторные вширь, но с низкими потолками, со стенами, покрытыми коррозией, полутемные, душные, получающие слабый свет и морской воздух лишь через крохотные иллюминаторы и совершенно неприспособленные для обитания. В свое время с баржи вытащили все, что представляло хотя бы какую-то ценность, и теперь она превратилась в ржавую коробку, заваленную ненужным хламом, и державшуюся на воде лишь потому, что отныне успокоившийся океан не наслал на нее хорошую волну.
Носовой отсек оказался самым узким, но зато и потолок здесь был выше и света попадало больше. И причина была в пробоине с вогнутыми внутрь рваными краями. Размеры ее оказались не настолько велики, чтобы впустить под разогревшуюся палубу вдоволь свежего воздуха, но вполне достаточны, чтобы смог протиснуться человек. Если спуститься вдоль отвесного борта, держась за край палубы, то вполне возможно забраться в трюм, даже не замочив ног.
Гай высунулся по пояс, взглянув на болтавшийся всего в полутора метрах над головой трос леера – удивительно, что Шак до сих пор так не сделал. По всей видимости, их противники об этой возможности пока что не знали!
– Насколько это возможно, дыру завалим тем, что найдем в отсеках. Но придется кому-нибудь всегда находиться рядом – следить, чтобы ее не попытались вскрыть. Это наше слабое место, а потому назначим дежурство. Свимми, начнем с тебя. Если кто-то попытается пролезть – бей без жалости и зови остальных!
Свимми порылся в превратившихся в труху досках пола и нашел ржавый прут.
– Я его проткну вот этим! Подойдет?
– Вполне, – кивнул Гай. – Не сумев справиться с люком, они начнут искать другие лазейки и обязательно найдут эту. Так что компромиссов нам не дано – или мы, или они! Оставайся здесь, а мы принесем все, чем можно заложить пробоину.
Гай с Тобиасом вернулись в шестой отсек, по пути отмечая, что попадалось под ногами крупное и пригодное для переправки в нос.
Общая цель заставила взяться за дело даже тех, кто считал себя пострадавшим и лелеял собственные раны. Дрэд уже оправился и, постанывая, взялся помогать Сиду левой рукой отдирать с пола доски. Святоша Джо потащил сквозь узкий проход найденные в темном углу и скрученные в узел трубы. Метис с Ульрихом волочили тяжелую стальную дверь. Как вдруг в люк громко и требовательно застучали.
– Эй, внизу, я хочу говорить!
Находившийся ближе остальных к трапу Сид испугано вжал голову, узнав голос Шака.
– Позовите мне вашего главного!
– У нас нет главного! – выкрикнул, Тобиас.
– Есть! И это не ты! Позовите мне Гая!
Тобиас недовольно поджал губы, но спорить не стал и нехотя кивнул:
– Он хочет говорить с тобой.
Шесть пар глаз повернулись в его сторону, и тогда Гай смутился:
– Я ничем не лучше вас, но если он решил говорить, то почему бы нам его не выслушать?
Отодвинув Сида в сторону, он поднялся по трапу под люк и, сложив ладони рупором, выкрикнул:
– Я тебя слушаю!
– Это ты, Гай? Тебя ведь так зовут?
– Ты позвал меня, чтобы узнать мое имя?
– Я тебя плохо слышу. Давай поговорим с глазу на глаз.
– Вот так предложение! Неужели ты решил, что я к тебе выйду? Скажи мне, в какой момент я показался тебе недоумком?
– Напротив – пока я не заметил за тобой ни одного недостатка. Ты достойный противник.
– Напрасно стараешься – твоя лесть груба и не достигла цели, – Гай к месту вспомнил поучения суррогата Сплина и не удержался чтобы не ввернуть
