— Вот, значит, как они извернулись? — задумчиво произнес Марелборо. И замолчал, уставив задумчивый взгляд на стену парадного кабинета, украшенную весьма необычным панно. Оно представляло из себя кусок пола из спальни прежнего императора с пентаграммой, послужившей для вызова в этот мир Темного бога Ыхлага. Этот кусок пола был аккуратно обрамлен красивой бронзовой рамой и покрыт сверху тонким магически упрочненным стеклом. Кроме него кабинет был украшен еще тремя картинами и несколькими скульптурами, размерами от ростовых до высотой в локоть, а также обставлен довольно красивой мебелью.
И вообще со времени отъезда Троя императорский дворец довольно сильно изменился. Как и Эл-Северин в целом. Несмотря на то что поездка к гномам заняла куда меньше времени, чем его предыдущая экспедиция на запад империи. Впрочем, к этому сроку, пожалуй, стоило прибавить еще и те два месяца, которые Трой провел в Арвендейле и дороге до герцогства и обратно. Ибо в промежутке между поездкой в герцогство и отправлением посольства он либо отсыпался после тяжелого марша, либо носился как укушенный, готовя посольство. Так что в это время ему было совсем не до любования окрестностями…
У гномов Трой провел почти два месяца. Хотя сами переговоры с Подгорным троном и Советом мастеров заняли из них дней шесть. Но именно, что не подряд шесть дней, а всего. В сумме. Потому что после первого сеанса переговоров, состоявшегося еще в день их прибытия и начавшегося вручением верительных грамот и личного послания императора королю Заилину IV, Подгорный трон позабыл про посольство на три недели. Впрочем, поначалу Трой не особенно расстроился. Уж больно тяжелым оказался этот первый сеанс. Не успел он выпустить из рук верительные грамоты и письмо, как на него накинулись. С вопросами, расспросами, скрытыми наездами и прямыми обвинениями. Так что он даже порадовался тому, что дорога к Большим воротам выдалась такой… возбуждающей, и потому в зал Совета Трой вошел во вполне боевом настроении и взбодренный изрядной долей адреналина. А то бы либо забили, либо взорвался и наломал дров. А так… ну, справился… наверное… Потому как не убили и не выслали.
Впрочем, следующая аудиенция оказалась едва ли не более горячей, чем первая. Но к тому моменту Гмалин уже достаточно просветил Троя по некоторым нюансам гномьих законов и традиций, которые здесь, у Подгорного трона, соблюдались куда как ревностнее, чем где бы то ни было, а так — большинству текущих местных раскладов. Часть из которых к тому же в настоящий момент быстро и резко менялась. И во многом именно благодаря Трою. Например, именно его… кхм… скажем так — неординарные действия оказались тем последним камешком, который сдвинул с места лавину, обрушившуюся на ранее казавшиеся почти незыблемыми позиции клана Гранвурир. И то, что вторая аудиенция оказалась отложена на целых три недели, было в первую очередь вызвано тем, что другим кланам потребовалось время на то, чтобы хотя бы в первом приближении поделить между собой те позиции, которые оказались свободными после падения Гранвурира. И кстати, судя по тому, сколько времени Гмалин в эти три недели проводил за пределами отведенных посольству апартаментов и каким довольным он возвращался, Владетель Каменного города принимал в этой дележке самое непосредственное участие. Он вообще как-то очень быстро для бывшего изгоя вписался в местную бурную жизнь и, похоже, чувствовал себя в ней как рыба в воде. Так что по большому счету именно Гмалина, а не Троя, стоило в первую очередь благодарить за все успехи, которые были достигнуты посольством. Впрочем, успехов этих было не то чтобы так уж и много…
— Что ж. — Марелборо отмер и хлопнул ладонями по коленям. — Судя по всему, за столь холодный прием нам стоит в первую очередь благодарить наших длинноухих «друзей и партнеров». — Сарказм, с каким император произнес последнее словосочетание, уловил бы даже глухой. — А это значит, что ничего большего от них мы точно не получим. Как, впрочем, и меньшего. Потому что если эльфы вытребуют у нас чего-то серьезное сверх того, что получили гномы, то Могучие точно обидятся. А в этом случае столь лелеемый Высокими единый фронт против меня и империи даст та-акую трещину. — Тут император насмешливо улыбнулся. — А знаешь, эти высокомерные ублюдки, похоже, неплохо подставились. И мы можем очень чувствительно щелкнуть их по носу.
— И каким образом? — не столько спросил, сколько подал нужную реплику Трой.
— Да просто отправить к ним в качестве посла не тебя, а какую-нибудь куда более второстепенную фигуру. Они сейчас просто не могут дать нам меньше, чем гномы. И потому что это нарушит их договоренности с гномами… ну и потому что меньше просто некуда! Так что они будут вынуждены принять почти любого посла от меня. И если он будет не то что не тобой, а, скажем, вообще не герцогом и не моим приближенным… — И Марелборо от удовольствия аж зажмурил глаза. Однако посидев так пять минут, он тяжело вздохнул и тряхнул головой:
— Ладно, помечтали — и будет. Поедешь — ты. Удовольствия удовольствиями, но не стоит давать партии противников союза с людьми при дворе Светлой владычицы дополнительных аргументов. Но торопиться тоже не надо. Да и посольство по составу урежем раза в полтора-два. Небольшой щелчок все-таки не помешает… — усмехнулся император.
Выйдя из кабинета, Трой потер ладонью лицо и встряхнул головой. Нет, все-таки политика — это совершенно не его. Ну поди угадай, что, скажем, семь дней задержки с выездом посольства из Эл-Северина позволят обвинить противников союза с людьми в создании условий небрежения честью Светлого леса, а восемь дней — «это уже слишком и принесет больше вреда, чем пользы».
— Простите, м-м-м, герцог, Его Величество уже освободился?
Трой оглянулся. Рядом с ним стоял некто… или, вернее, нечто… разодетое так пышно и пестро, что казалось, тот портной, который шил подобный наряд, в своей работе вдохновлялся видом петуха, на которого к тому же выплеснули по полпузырька йода и зеленки. Нет, если абстрагироваться от
