Некоторое время Лисс таращилась на Храпнева, потом рот ее разошелся в широкой улыбке.
— Кафетка! — сказала она.
— Молодец.
Храпнев расстался с леденцом, и Лисс, зажимая подарок в кулачке, косолапя, выбежала из-под козырька полевой станции.
— Выплюнет, — сказал Рогов, пощипывая отрастающую бородку.
— Не важно.
— Ты думаешь?
Повернувшись всем телом, Рогов посмотрел, как Лисс в дальнем углу освещенной местным солнцем смотровой площадки пытается разгрызть леденец. Белое короткое платьице трепал ветер. В стороне раскручивал лопасти анемометр.
— Нет, кажется, она запомнила, что это нужно есть, — сказал Рогов.
— Послезавтра спрошу еще раз.
Храпнев выщелкнул из панели карту памяти — серый прямоугольник с точками контактов.
— Закончил? — спросил Рогов.
— Да. Свел, продублировал. Получилось около четырехсот гигабайт общего массива. Метеокарта за день, данные с датчиков, сто шестьдесят часов видео с десяти точек, отчеты Колманских и Шияса, медицинские показания, твои записи.
— Тогда собираемся?
— Да.
Вдвоем они свинтили рабочую панель и погрузили ее на ховер, затем сложили крышу станции, последовательно сдвигая листы один в другой. Рутинная ежедневная работа. Расправившаяся с леденцом Лисс скакала рядом, гукая и хохоча.
— Ты радуешься? — спросил ее Храпнев.
— Яда, — кивнула Лисс.
— Ну, на сегодня все, — сказал Храпнев. — Беги к себе.
— Се?
Лисс вопросительно повернула голову. Ни один ребенок не смог бы этого повторить. Ни один земной ребенок. На щелчка, ни треска костей — просто шея перекрутилась в глубокие наклонные бороздки.
— Да. Все.
Храпнев с Роговым затащили сложенную крышу в тесный салон, закрепили в магнитах у правого борта и занялись стенами, выдирая легкие пластоновые секции из пазов. Лисс молча смотрела на их сосредоточенную работу. Девочка в платье. Храпнев не мог сказать, стало оно в горошек недавно или было таким всегда.
— А явтра?
Рогов отдал снятые панели коллеге и присел перед Лисс.
— Так поворачивать голову нельзя, — сказал он.
— Чему? — улыбнулась Лисс.
— Потому что люди так не делают.
— Чему?
— Потому что умирают.
Рогов прижал перчатки ладонями к личику Лисс и осторожно, медленно скрутил шею девочки обратно.
— Вот так. Поворачиваются, переставляя ноги.
Он помог ей развернуться.
Одна нога в колене, правда, просто загнулась в другую сторону, но Рогов решил не обращать на это внимания.
— Учше? — спросила Лисс.
— Да, так лучше.
— Бенок! — выкрикнула Лисс, победительно вскинув руки, на которых было три и четыре пальца.
— Да, ты — ребенок.
— Саня, — позвал Храпнев.
Он закинул в ховер сейсмодатчики и атмосферную станцию, смотал кабели. Осталось только погрузить энергобатарею. Одному ее, дуру тяжелую, ребристую, было не поднять.
— Иду.
Рогов подошел к батарее, взялся с другого конца. Потянули, подняли, потащили к ховеру, печатая следы в рыхлом песке.
