VIIНе отбиться от рухляди пестрой.Это старый чудит Калиостро —Сам изящнейший сатана,Кто над мертвым со мной не плачет,Кто не знает, что совесть значитИ зачем существует она.VIIIКарнавальной полночью римскойИ не пахнет. Напев ХерувимскойУ закрытых церквей дрожит.В дверь мою никто не стучится,Только зеркало зеркалу снится,Тишина тишину сторожит.IXИ со мною моя «Седьмая»[47],Полумертвая и немая,Рот ее сведен и открыт,Словно рот трагической маски,Но он черной замазан краскойИ сухою землей набит.X[48]Враг пытал: «А ну, расскажи-ка»,Но ни слова, ни стона, ни крикаНе услышать ее врагу.И проходят десятилетья,Пытки, ссылки и казни – петь яВ этом ужасе не могу.XI