– Иди скорее, что же ты стоишь? – не понимая ее нерешительности, воскликнул Василий. – Ты и так уже почти все пропустила.
– А что это было за… мероприятие?
– Праздник военной славы! – Вася округлил свои фиолетовые глаза. – Ты что же, не слышала о таком?
– Нет…
– Я видел твоих подружек, они еще там. Давай, беги к ним. Это очень веселый праздник! Тебе понравится!
Маргарита пожала плечами, но все же направилась по совету Васи по тропинке, ведущей к столовой. Однако на сам праздник она так и не успела. Она поняла это, когда увидела огромную толпу людей, идущую ей навстречу: колдуны расходились по домам, расползались из-под крыши столовой змейками и ручейками. Многие несли музыкальные инструменты, шелестели нотными тетрадями. Некоторые смеялись. Некоторые почему-то плакали. Маргарита уж было подумала, что сходит с ума или бродит во сне, но, увидев длинные светлые кудри и ярко-рыжую косу, поняла, что она действительно сейчас в Заречье и все происходит на самом деле.
Анисья, едва заметив Огненную колдунью, бросилась к ней.
– Марго! Как я рада, что тебя наконец выпустили!
– Что это был за праздник? – спросила Маргарита, расцеловав подружек в облаке лавандовых духов Анисьи. – Я встретила Василия, и он говорил, что это что-то невероятно веселое…
– Веселое? – изумленно воскликнула Анисья. – Да он рехнулся, было ужасно грустно.
– Ну, я всегда подозревала, что у него странные взгляды.
– Я бы не сказала, что было скучно, – вмешалась Василиса. – Но и весельем назвать можно с натяжкой. Орфей Добрыньевич хотел, чтобы все показали какие-нибудь номера, посвященные победам в войнах между магами. Но в основном ребята пели грустные баллады.
– Таким образом нас хотят к чему-то подготовить? – быстро подхватила Маргарита.
– Да, ко сну, – зевнула Анисья, рассмешив девушек. – Нет, стоящим было только выступление Севы.
– Да ты же не видела и половины, – перебила ее Василиса, снова рассмеявшись. – Ты закрывала лицо платком и плакала.
– Просто песня, которую он пел, была очень печальной! – воскликнула Анисья.
– Как же я скучала по вам! – вырвалось у Маргариты. Она уже и забыла, что тихой Василисе удавалось подтрунивать над Анисьей и что где-то еще существовал и пел грустные песни Сева.
– Я хочу на настоящий праздник, где люди не плачут, – как ни в чем не бывало продолжила Анисья. – Ах, кстати! Это же новость, которую я хотела рассказать вам обеим! Совсем скоро состоится официальная помолвка Мити и Марьяны! Вот здорово, да? Хоть что-то хорошее за последнее время.
– Эй, – протянула Маргарита. – Хорошее для кого? И ведь они уже давно помолвлены, разве не так?
– Да, но наши семьи решили устроить по этому поводу настоящий праздник, чтобы хоть на один день отвлечься от ужасных новостей последних недель.
– Тогда обязательно пригласите Севу петь и на этом празднике. Чтобы Митя, когда будет плакать, смог сделать вид, что это просто песня очень печальная…
– С чего ему плакать, Марго? – удивилась Анисья, беря ее под руку.
Маргарита переглянулась с Василисой, и они понимающе улыбнулись друг другу.
Глава четвертая
Сын провидца
Моросящий осенний дождь не проникал в столовую, словно натыкался на какую-то преграду за массивными резными столбами, но зато ветер беспрепятственно залетал внутрь и безжалостно трепал волосы обедавших колдунов. Сухо в столовой отнюдь не было: вода стекала в низину по небольшим холмикам и заливалась под столы, отчего под ногами хлюпало, и пол больше напоминал грязное болото. В этот час было непонятно, что маги делали усерднее – ели или сушили куколи.
За одним из столов сидели Сева с Митей. Оба молчали. После Целительства, на котором практиковали сложный способ оживления увядшего растения, у Севы сил осталось лишь на то, чтобы жевать. Митя, даже не пытавшийся разговорить друга, сидел без движения и глядел вдаль, подперев голову ладонью. Сева уже почти разделался с едой, а тарелка Муромца все еще была полной. Ветер доносил обрывки слов старших и младших колдунов, составляя из них бессмысленные фразы. Дождь продолжал бить по деревянной крыше.
Сева посмотрел на часы – до следующей встречи осталось совсем мало времени. Он собрался было поторопить Муромца, но, увидев, к кому прикован его взгляд, передумал.
– Мне пора идти, – сказал он. – Ты оставайся.
– Что? – Митя вздрогнул и огляделся, будто очнулся ото сна. – А, нет, я сейчас. Подожди меня три минуты.
– Зачем, тебе же некуда торопиться, это я теперь изучаю морянский язык, а не ты.
В последнее время Сева был хмур и объяснял это тем, что его угнетает непрерывный дождь, но на этот раз Муромцу померещилась на его лице
