Покрыта с ног до головы,Она стоит таежной быльюПеред заставами Москвы.Она свои расскажет сказки,Она такое пропоет,Что без профессорской указкиЕдва ли школьник разберет.И ей не нужно хрестоматий —Ей нужны уши и сердцаИ тот, дрожащий над кроватью,Огонь лучинного светца,Чтоб в рукописной смутной строчкеОткрыть укрывшуюся сутьИ не искать ближайшей точки,А — до рассвета не уснуть.
* * *
Ни шагу обратно! Ни шагу!Приглушены сердца толчки.И снег шелестит, как бумага,Разорванная в клочки.Сухой, вездесущий, летучий,Он бьет меня по щекам,И слишком пощечины жгучи,Чтоб их отнести к пустякам…
ПЛАВКА
Пускай всем жаром изложеньяТечет в изложницы металл —Стихов бесшумного движеньяТысячеградусный накал.Пускай с самим собою в спореТак много тратится труда —Руда, в которой примесь горя,Не очень плавкая руда.Но я ее засыплю в строки,Чтоб раскалилась добела,Чтоб из огня густым потокомЖизнь в формы слова потекла.И пусть в той дерзостной отливкеСмиренье стали огневойХранит твоих речей отрывкиИ затаенный голос твой.Ты — как закваска детской сказкиВ земной квартирной суетне,Где страсть совсем не для острасткиДается жизнью нынче мне.
БУМАГА
Под жестким сапогомТы захрустишь, как снег,Ты пискнешь, как птенец.Но думать о другомНе может человек,Когда он не мертвец.Напрасно со столаУпала, шелестя,
