Собрание сочинений. Том 3

Да слышит отчаянья крик,
Который нам в уши обрушит
До слез побледневший старик.

Он — гения душеприказчик,
Вспотевший седой виртуоз,
Пандоры окованный ящик
Он в зал завороженный внес.

Он смело сундук открывает
Одним поворотом ключа,
Чтоб нас отогнали от рая
Видения скрипача.

Чтоб после небесной поездки
Вернуться на землю опять
И небу чужому в отместку
Заплакать и загоревать.

И мы, возвращаясь к земному,
Добравшись по старым следам
К родному знакомому дому,
Мы холод почувствуем там.

Мы чем-то высоким дышали.
Входили в заветную дверь…
Мы многое людям прощали,
Чего не прощаем теперь.

* * *

Мы гуляем средь торосов
В голубых лучах луны,
Все проклятые вопросы,
Говорят, разрешены.

Но луна, как пряник мятный,
Детский пряник ледяной,
Вдруг покатится обратно,
И — покончено с луной.

И, встревоженное чудом,
Сердце дрогнет у меня,
Я достану из-под спуда,
Из подполья злого дня,

Все, что плакало и пело,
Путевую жизни нить,
Что своим усталым телом
Я пытался заслонить

От чужих прикосновений,
От дурных тяжелых глаз,
Откровенных нападений
И двусмысленности фраз.

Наступает тихий вечер,
Звезды тают на снегу.
И породой человечьей
Я гордиться не могу.

* * *

Среди холодной тьмы
Мы — жертвы искупленья.
И мы — не только мы,
А капелек сцепленье.

Стакан поставь в туман,
Тянущийся по саду,
И капли на стакан
Тотчас, как дождь, осядут.