ладонью, мол — все спокойно. Да, этот карниз был намного, если так можно выразиться, комфортабельным — и шире, и глубже, и выше чем мой. Под ним вполне могло разместиться десять — пятнадцать человек без особой тесноты. Сразу было видно, что тут останавливались, и не раз. В глубине полости лежали кучки сухой травы, листьев и камыша, на входе большое костровище, обложенное камнями.
Как только мы забрались под карниз, тут же попадали на подстилки совершенно без сил. И бой и последующее отступление, все это сильно измотало нас. Наконец-то у нас появилась возможность спокойно отдохнуть в относительной безопасности, а также еще и рассмотреть друг друга как следует. Вот мы лежали и молча пялились. Уж не знаю, каким я предстал в глазах моих новых знакомых, но первобытные люди оказались вполне себе нормальными мужиками. Никаких, слава богу, надбровных дуг и выступающих нижних челюстей. Никаких негроидных или монголоидных черт лица, обычные, среднестатистические русские рожи. И рост вполне нормальный, не метр с кепкой, а около метра семидесяти, плюс минус туда-сюда. Конечно, я со своим метр восемьдесят семь, был на голову выше, но что самое интересное, у охотников удивление вызывала моя одежда, оружие, легкий интерес — внешний вид, но не мой рост. Значит, такие рослые как я и тут водятся. Пропорции тела гармоничные и… хотя в плечах не богатыри, крепко сбитые, а судя по сухопарым, жилистым торсам, рукам и ногам — силушка имеется. На голове волосы в основном темно русые, разной степени косматости и у всех прилично грязные, были перехвачены либо кожаным ремешком, либо меховой повязкой. Бороды, как я уже говорил, у всех веником, причем помойным, только у хромоногого вместо бороды — козлиная бородка в три волосинки. Видать совсем еще пацан. Тем двоим, что тащили волокушу, на вскидку, годов под тридцать, и только дед был такой же седой, как и я. Сколько ему лет определить было трудно.
Одежда у всех была однотипная. Две шкуры, длиной до колена, сшитые на плечах, дырка под голову, по паре завязок на боках, и подпоясаны плохо выделанным кожаным ремнем. На нем болтались различные кожаные и меховые мешочки. Еще у каждого была меховая котомка с одной лямкой, на вид весьма увесистая. Ноги у них были обернуты шкурой, до колена, и обмотаны ремешками. К ступням, охватывая ее, такими же ремешками крепились куски толстой кожи. Костюмчики брутальные и… с чистотой у них как бы не очень. Вообще ребятки "озонировали" прилично.
Ну и, конечно, у каждого на шее, как и у меня, болтался "список личных побед". У всех, понятое дело, разный. У деда — самый авторитетный, у молодого, типа моего — очень скромный.
Так, молча и с любопытством глядя друг на друга, мы некоторое время и отдыхали, пока дед, захлопав в ладоши начал раздавать указания. И все задвигались, засуетились. Молодой достал, из мешочка на поясе, сухую чурочку и тонкую, острую каменную пластинку, и с завидной сноровкой начал нарезать тонкую стружку. Охотники подносили сухостой, выламывая его возле берега, для костра. Дед же, тоже достал из мешочка небольшой деревянный тубус серо-зеленого цвета, что-то мне сильно напоминающий. "Ба-а, да это как бы не бамбук!" — промелькнуло у меня. Вытащив деревянную пробку, дед достал из тубуса пук сухого мха, плоскую дощечку с обугленным отверстием и веретенообразную палочку. Прижав ногой дощечку и вставив в отверстие веретено, дед принялся энергично вращать его туда-сюда, выказывая большой опыт в этом деле, так как довольно быстро из под веретена появился легкий дымок. Но дальше дело что-то застопорилось, сколько старый охотник ни старался, кроме чуть более густого дыма, никакого результата. Все напряженно наблюдали за процессом добывания огня, дело-то нешуточное, в эти времена без огня остаться — врагу не пожелаешь. В конце концов, мне это надоело, так мы тут и вправду без костра сидеть будем. А у меня вообще-то берцы все еще сырые.
— Что, дед? Спички отсырели? А ну-ка, дай я! — я отщипнул сухого мха, чиркнув зажигалкой подпалил его, и подсунул под приготовленные стружки и мелкие щепки.
— Ого! — подпрыгнул дед выпучив глаза — Шаам!
— Шаам! Шаам! — загомонили остальные, с восторгом глядя на разгорающийся огонь.
— Ы шаам, э? — тыча в меня пальцем спрашивал дед
— Ясен пень — шаам! А ты как думал, старый, я во-от такой — раскинул руки — шаам!
— О, магут шаам! Гуг, гуг! — радостно закивал дед. Он схватил меня за рукав — Хатат, хатат. Дед подтащил меня к хромоногому.
— Зирит — он показывал двумя пальцами сначала на глаза, а потом на ногу молодому охотнику — зирит нанаг.
— Ты хочешь, чтобы я посмотрел его ногу? — повторяя его жест, переспросил я его.
— Так, так — закивал он головой. — зерит нанаг.
— Мля-а, во я со своей распальцовкой встрял. — Тоже мне великий шаман нашелся. И ведь заднюю не врубишь, не удобно может получиться. — Так, боец, ну-ка распакуй копыто. — Я показал рукой что, надо размотать шкуру. Он понятливо закивал и быстро размотал свои обмотки.
— Фу-у, малый, — я помахал ладонью перед носом — да твои ноги гиены жрать не станут. Так ладно, что тут у нас.
Судя по опухшей и посиневшей лодыжке это все-таки скорее вывих, чем перелом. Я такое видел не раз, и у самого было, и кстати, приемы первой доврачебной помощи в пожарке двадцать семь лет в тетрадку записывал. Не скажу, что силен в этом вопросе, но кое-что в голове отложилось. Боли сейчас парень испытывает сильнейшие, но молчит и только морщится — уважаю! Я аккуратно взялся за стопу, стараясь определить куда пошел вывих, молодой сначала напрягся, но видя, что ничего неприятного не происходит, расслабился. Ну, чтож — или — или. Или получится, или… я резко с поворотом рванул стопу. Парень пронзительно вскрикнул и откинулся на спину, некоторое время он лежал закусив губу, на лице выступил пот. Постепенно на его лице стала расплываться довольная улыбка. Ага, получилось. Так, основной болевой симптом я ему снял, теперь поменьше напрягать ногу и все будет нормально.
— Шаам — улыбаясь и прикладывая руку к сердцу проговорил молодой охотник — Боси шаам, боси. Дед тут же потащил меня к лежащему
