– Ну, давай же, вперед, – говорил знакомый голос как в тумане. – Беги к своим, расскажи, что вынюхала.
…воздушный образ. Знакомый образ. Нежный. В ореоле ласкового снегопада.
Бывает ли теплым снег?..
Я дернула головой. Видение исчезло. Зато вдруг я поняла, кто передо мной. И все стало на свои места – и знакомая фамилия, и чувство дежавю, и желание проучить этого негодника.
Почти на автомате я подняла фонарик и, включив его, резко направила луч света в лицо Ярославу.
– Ты что делаешь?! – заорал он, прикрываясь рукой от неожиданности.
– Здравствуй, Ярослав. Я никогда не забуду ту практику в школе номер 8, – даже как-то злобно улыбнувшись, проговорила я. – Вот мы с тобой и встретились.
– Как-то они встретились не очень хорошо, – сказала девочка-подросток, сидящая на ветке раскидистого дерева – прямо под Настей и Ярославом. Они сейчас переживали не лучший момент в своей жизни под названием «узнавание».
– Сейчас пришло их время познакомиться, Дарена, – отвечал ей мужчина с бородой и ледяными глазами, который, несмотря на свой почтенный возраст, восседал на соседней ветке. Если девочка была одета в джинсы и топик – одежду, вполне привычную человеческому глазу, то ее собеседник был облачен в древние славянские одежды и выглядел весьма внушительно. Разумеется, внушительно для тех, кто мог его видеть. А видеть духов было дано далеко не каждому. Да и многие из тех, кому дано, отказывались от этой участи, а потому и видели их единицы из миллионов. Настя, Ярослав и Николай к этим единицам явно никак не относились, хотя в первых двух было кое-что весьма особенное. Настя являлась, сама того не зная, Хранительницей волшебного сильнейшего артефакта – браслета из легендарной Славянкой Тройки, и однажды его спящая сила помогла Насте на мгновение заметить Дарену. А Ярослав был не только младшим братом Дарены, но и далеким-далеким потомком пожилого мужчины в странных одеждах, который считался одним из могущественнейших магов древности, чье имя – Вольга Святославич – дошло до наших дней в былинах.
– От того, что ты пыталась самовольно соединить нити их судьбы не в то время да по своему разумению, будут трудности, – говорил задумчиво Вольга, и слова срывались с его губ, легким паром оседая на листьях. – Но если преодолеют их, станут счастливы.
Дарена лишь вздохнула. Да, два года назад она обманным путем попыталась соединить нити судеб того, кто был ее братом, и той, которая была ее подругой. Но делала она это без корыстных побуждений, исключительно из любви к близким. А вышло, что она не просто разъединила их, так еще и Насте с Яром грозила настоящая опасность! Да не от кого-нибудь, а от самых настоящих магов, которых Дарена терпеть не могла.
– А они совсем не вспомнят, что было? – с грустью спросила она, наблюдая за разгорающейся ссорой.
Так получилось, что после инцидента в школе Ярослава, в одиннадцатом классе которого проводила практику Настя, им обоим маги подкорректировали память. О событиях в последний день Настиной практики оба они помнили крайне смутно. Для девушки Яр Зарецкий так и остался вредным учеником, который срывал ей уроки, а для парня Мельникова была лишь противной наглой девицей, которая время от времени пыталась его опозорить.
– Может, вспомнят, а может, и нет, – весьма уклончиво отвечал Вольга. – Все от них зависит, дитя. Эта битва за вечность – их.
– Битва за вечность? – удивленно спросила Дарена.
– А где ты думала, живет истинная любовь? – вдруг спросил старый дух, и глаза его заволокло туманом воспоминаний.
– Чего-о-о? – протянул Ярослав Зарецкий, мой бывший ученик, в классе которого я проходила практику еще на пятом курсе. Прошло почти два года после нашей последней встречи в стенах школы номер восемь. Помнится, этот мерзавец невзлюбил меня после одного случая в ночном клубе, срывал мне занятия и всячески норовил подставить. А в последний день, когда на мой открытый урок должна была прийти руководитель практики, дабы посмотреть, справляюсь ли я с ролью учителя по русскому языку, милый мальчик Ярослав, которого я прозвала Енотом, сыграл свою самую злую шутку – уговорил весь класс прогулять…
Я очень плохо помнила те события, к тому же потом прогремел этот несчастный взрыв и началась паника, но забывать подставы, тем более такие, было не в моем характере.
– Не узнал, что ли? – ухмыльнулась я, чувствуя внутри какое-то непонятное волнение, но списывая это на эмоции от последних событий.
– Тебя примут без очереди в Щербинке, – нагло отвечал мне Зарецкий, все так же закрывая лицо руками. – Фонарь убери.
Щербинка, или Щербинская областная психиатрическая больница – известное место в городе. Намеки на то, что мне пора туда, рассердили. Но я все же опустила фонарик вниз.
– Как же так, Зарецкий? – жалостливо спросила я.
Он почему-то вдруг вздрогнул. И мне захотелось улыбнуться. Надо же, парадокс. Вроде бы Ярослав изменился – стал выше, крепче в плечах и вокруг него больше не было ореола беззаботного юношества, присущего всем старшеклассникам. Теперь Ярик стал студентом, и в нем ощущалась любовь к новоявленной свободе, отголоски дерзости и даже самостоятельность.
