– Точно не мог, – отозвался друг.
Минут двадцать он сосредоточенно искал свой несчастный амулет по всем углам и, не найдя, расстроившись, ушел. От чая Олег отказался наотрез, сказав, что спешит домой. А после и вовсе убежал, оставив меня в некотором недоумении. Было в нем что-то странное, но что – я так и не смогла понять.
– Ну и правильно, – сказал Ярослав, которого яблочный пирог так и манил, – пусть валит, нам больше достанется. Кстати, я не чай хочу, а кофе с молоком. Сладкий.
– Ты видел время? – хмуро спросила я. – И я не пью на ночь кофе. Уснуть потом не могу.
– Да ладно тебе, – отозвался Ярослав, не сводя глаз с пирога.
– Делай, что хочешь, – отмахнулась я. Он радостно улыбнулся и вновь решил налить воды в пустой чайник. Однако стоило ему коснуться его, как в это время словно по щелчку пальцев отключили свет – не только в нашем доме, но, кажется, и по всему району. Сколько ни вглядывались мы в улицу, но так и не смогли увидеть ничего ярче отсветов автомобильных фар и тусклого сияния свечей в некоторых окнах. Яр коротко, но чертовски эмоционально выругался, поняв, что чайник вскипятить не удастся, а я выдохнула – перебоев с электричеством не было давно, и вот опять, пожалуйста… И стала звонить в центральную диспетчерскую службу, чтобы узнать, что случилось и когда появится электричество. Как обычно, дозвониться никуда я не смогла и положила телефон на подоконник, решив попытать счастье попозже.
– Капец, ну у тебя и домик! – воскликнул Яр. – И когда электричество теперь появится?
– Скорее всего, уже утром. Наверное, на подстанции авария.
– Жесть, – проворчал он. – У тебя есть свечи?
– Есть. Посвети мне на шкафчики телефоном, – попросила я.
Мы остались на кухне, слабо освещаемой одной белой свечой. Я сидела на своем любимом месте около окна, на которое раньше любила забираться с ногами, а Ярослав рядышком, с кем-то переписываясь в мессенджере. Я задумчиво смотрела на темное небо, израненное звездами. Сейчас, без огней ночного города, без пропавших куда-то туч, его хорошо было видно, и на какие-то доли секунды мне представилось вдруг, что я лежу в августовской траве под высоким ночным небом из черного хрусталя и вижу, как сверкает серебряный бисер.
Отчего-то было грустно и едва заметно давило в груди. Мне подумалось вдруг, что звездам тоскливо в своих системах. Пишут ли они письма друг другу?..
Что же со мной такое? Я тряхнула головой, прогоняя странную тоску.
– Мы ведь обменяемся обратно? – спросила я Ярослава, заставляя поднять голову от телефона.
– Я надеюсь, – сказал он. – Мы должны найти способ вернуться, – теперь его голос звучал тверже.
– Должны, – подтвердила я эхом и вдруг спросила, теребя кольцо: – Ты ничего не чувствуешь?
– Что я должен чувствовать? – удивленно спросил он. А потом вдруг улыбнулся: – Ты боишься темноты? Да ладно тебе, я же с тобой.
Нужно было пошутить, что от этого мало толку, или придумать еще какой-то более остроумный ответ, однако я промолчала. Я редко полагалась на интуицию, стараясь опираться во всем на логику, но сейчас со мной что-то однозначно было не так. К тоске примешалось чувство отдаленной опасности. Неужели тело Ярослава так боится темноты?
– Давай вместо чая пить воду? – предложил Ярослав и добавил: – С пирогом, разумеется.
– Я не хочу, спасибо, – мне было не до еды, но я не могла понять, что со мной не так.
При дребезжащем пламени свечи Яр кое-как отрезал от пирога кусок – ароматно запахло яблоками – и положил себе на тарелку, вооружившись вилкой.
– И как тебе? – спросила я, спиной ощущая опасность.
– Вкусно, – отозвался он довольно, тщательно прожевав первый кусочек. – Ешь, Мельникова. Подари себе немного серотонина. Кстати, твой браслет нагрелся и…
Ярослав хотел что-то сказать и вдруг замер. Схватился было за горло рукой, но упал со стула на пол. И остался лежать – бледный и неподвижный. Его глаза были закрыты. Пряди волос рассыпались по лицу. Рядом с ладонью валялась вилка.
Это произошло в одно мгновение. И в это же самое мгновение я бросилась к нему, не понимая, что происходит, лишь чувствуя, как отчаянно колотится сердце и немеют кончики пальцев. Казалось, что-то упало и разбилось во мне самой.
Нет… Пожалуйста, только не это. Свеча на столе заискрила, рассыпаясь крохотными огнями.
– Ярослав! – кинулась я к нему, падая рядом на колени и пытаясь понять, дышит ли он. – Ярослав! Господи…
Его дыхание было слабым, едва заметным. Зато мое – испуганным и частым. Нарастала паника. В мои глаза словно горсть песка бросили – они заболели от подступивших слез отчаяния. Что с Яром? Что делать? Как быть? Нужно срочно вызывать «Скорую». Я с трудом подавила истерику, которая вот-вот должна была разгореться во мне бурным пожаром.
Сначала ты должна помочь ему, Настя. А потом истери, сколько душе угодно. Поняла? Ты поняла меня?
