Кала произносится как «карлу», что означает «черный». Так арабы когда-то называли Галле из-за темного цвета скал гавани. Карр-луууу! Это первобытный возглас, слово, которое вибрирует в твоем горле. Элай часто кричал его, когда лазал по бастионам и носился с воздушными шарами по отелю, пока его не ловили Арджуна или Ахмиль и он не засыпал ангельским сном на диване в холле.
У Элая было две основные стратегии поведения. Он мог быть милыми и привлекательным, как горячая булочка с маслом на завтраке в отеле. А мог быть настроен воинственно: вел себя громко и требовал постоянного внимания.
Его детский мир делился на черное и белое, более тонкие оттенки оставались в тени, чтобы проявиться, когда придет время.
Залитая солнцем комната, крепость, остров: они тревожили мое воображение. Пройдет двадцать лет. Элаю исполнится двадцать пять. Элин будет моего возраста. Меня уже не станет. Элай вернется в
Сидней, 2011 год. Мы сидим на скамейке в парке, и крик Элая переносит нас назад, в недалекое прошлое. Искатели приключений возвращаются из своих путешествий с сокровищами, и главная награда Элая – единственное слово, «Кала». Оно воскрешает в его воображении далекие крепости, очаровательные отели, животных, скалы и море. Оно вибрирует и пульсирует во времени… «Каррр-лууууу!»
Только самое необходимое?
Джон Сил родился в 1942 году в Уорике, Квинсленд, а теперь живет в Сиднее, Австралия. Он более тридцати лет работал по всему миру в качестве оператора. Три его фильма, «Свидетель», «Человек дождя» и «Холодная гора», были номинированы на «Оскар», а четвертый, «Английский пациент», получил «Оскар», премию BAFTA и премию Европейской киноакадемии. Также среди его работ: «Гориллы в тумане», «Талантливый мистер Рипли», «Идеальный шторм» и «Принц Персии: Пески времени». Джон получил звание почетного магистра искусств в Австралийской школе кино, телевидения и радиовещания и почетную докторскую степень в Университете Гриффита, Квинсленд. В 2002 году Джон был удостоен Ордена Австралии (общего разряда).
Более тридцати лет я мотался по миру, посещая все континенты и пересекая океаны, разбивая лагеря в отдаленных уголках планеты и теряясь в толпе мегаполисов.
Я редко мог выбирать пункт назначения. Я был австралийским кинооператором-фрилансером, который участвовал преимущественно в съемках международных художественных фильмов и не был уверен в продолжительности своей работы. Поэтому если кто-то мне звонил, я соглашался на любые предложения. Места киносъемок обычно выбирались режиссерами и/или продюсерами, а их выбор зачастую определялся стоимостью и бюджетом фильма.
Я всегда был готов к тому, чтобы «схватить рюкзак и ехать» – куда угодно, от грязных кемпингов до пятизвездочных курортных отелей, от арктических морозов до иссушающей жары пустынь. Я быстро научился минимизировать количество взятой с собой одежды и личных вещей, что было непросто: иногда съемки фильма могут длиться полгода и дольше. И особенно это сложно, если вы решили прихватить с собой жену и детей с их пожитками!
В начале 80-х годов я работал над фильмом, который снимался в окрестностях Сент-Джона, провинция Нью-Брансуик, на северо-востоке Канады. Место было выбрано из-за великолепных осенних красок, и мы арендовали бревенчатый дом на полуострове Кингстон. Когда похолодало и озера, в которых водилась форель, покрылись льдом, наш «австралийский» гардероб пополнился теплой канадской одеждой. Дети посещали местную начальную школу, и, так как наступил сезон охоты, они должны были носить ярко-оранжевые люминесцентные жилеты, когда шли через лес к школьному автобусу. За те месяцы, что мы провели там, дети нашли немало интересных артефактов, которые очень полюбили и просто обязаны были хранить.
Мы уехали из Сент-Джона во время ноябрьской снежной бури и вылетели прямым рейсом в Нью-Йорк.
