иждивенцем я не намеревался.
И все-таки какая-то часть меня ощутила огорчение, когда они огласили свое весьма простое решение.
— Старший сержант Фартинг, мы находим вас негодным для дальнейшего исполнения службы и постановляем освободить вас по состоянию здоровья из рядов королевской морской пехоты; решение вступает силу немедленно, — объявил старший член комиссии совершенно бесстрастным голосом. — Мы рады поблагодарить вас за службу ее величеству.
«Вступает в силу немедленно» следовало понимать буквально. Я должен был немедленно уйти. Глава комиссии пояснил мне, что на службе я могу теперь появиться только затем, чтобы сдать униформу, военный билет и комплект необходимых документов.
Вот так. Двадцать лет службы закончились менее чем за десять минут. Я снова стал штатским.
Я шел по мощеной дорожке через ухоженный садик, окружавший здание медкомиссии; на фоне зеленеющих кустов и небольших деревьев, выстроившихся вдоль тщательно сработанных бордюров моя лучшая парадная униформа синего цвета выглядела неуместно. Боевая форма подошла бы здесь больше.
Лиза терпеливо ждала меня в минивэне на другой стороне парковки вместе с собаками, сидящими у раскрытой боковой двери. Когда я приблизился, она улыбнулась. Я просто кивнул и улыбнулся в ответ. Мне не нужно было ничего говорить. Выражение моего лица сказало обо всем без слов.
— Давай проясним одну вещь, — прошептал я ей в ухо, когда она обняла меня. — То, что я сейчас «мистер», а ты все еще служишь, не отменяет того факта, что я по-прежнему занимаю пост главы в нашей семье.
Лиза освободилась из моих объятий и захлопнула боковую дверь минивэна.
— Заткнись, штафирка, и полезай в фургон, — сказала она смешливо. — Пора отвезти тебя домой, чтобы ты наконец начал изменять мир к лучшему.
Я улыбнулся и сделал так, как она мне сказала. Скособочившись, я влез в минивэн, готовый к долгой дороге домой, к началу совсем другой главы в моей жизни.
•13•
У тебя что, щенок в кармане?
После Рождества 2008 года стало ясно, что фонд ускорил темп своей деятельности. У нас теперь была крепкая база постоянных сотрудников по всей стране, и до нас постепенно дошло, как координировать их деятельность по сбору средств, как консультировать их и какие именно им нужны лицензии для работы с транзакциями, страховкой и всей прочей бюрократией.
Кроме того, оставалась возня с собаками — причиной существования фонда. Ежедневная проблема нехватки времени для ответа на все полученные запросы, пожалуй, даже возросла. Современные средства связи восхитительны, но теперь все хотят получать ответы немедленно. Временами некоторых людей бесит, когда для ответа на их запрос нам нужно какое-то время.
Наш перечень спасательных операций ежедневно рос, и число фотографий со щенками на доске нашего импровизированного домашнего офиса стало пугающим. Конечно, собаки на каждом снимке выглядели так, словно ничто в мире их не заботит, но эти фотографии лишь скрывали безотлагательность их спасения.
Благодаря газетным интервью и телерепортажам с нами фонд стал отлично известен и, если в самом деле задуматься, деятельность фонда была, возможно, единственной хорошей новостью среди прочих, приходящих из Афганистана в настоящее время. В результате, семьям солдат, принявших афганских собак во время службы в этой стране, стало легче связаться с нами и попросить помощи, так что наш реестр ожидавших спасения собак переполнился пачками душещипательных историй.
На первом месте находилась Хэнна, найденная королевским морпехом ранним утром одного особо морозного зимнего афганского дня. Он находился в дозоре и на какую-то долю секунды заметил короткое движение у подножия проволочной изгороди, окружавшей лагерь. Довольно скоро он разглядел, что это было.
Небольшой бурый комок дрожащего меха, валявшийся у голого металлического ограждения, оказался собакой. Когда морпех сменился с поста, он прополз под ограждением и с помощью кусачек прорезал дыру, достаточно большую, чтобы втащить щенка в лагерь. Мы успешно вывезли Хэнну из Афганистана под покровом тайны, и теперь она находилась в карантине в Соединенном Королевстве.
Следующим шел маленький светло-бурый щенок, которого обнаружили в условиях, очень похожих на те, в которых оказалась Фубар — брошенного у обочины афганской дороги, одинокого и голодного. Только в этот раз тем, кто заметил его, был солдат диверсионно-разведывательного взвода авиадесантного полка. Он бережно подобрал щенка и мягко упрятал его в тепло своей камуфляжной куртки.
Когда патруль вернулся на базу, начальство оказалось не расположено приютить щенка. «Убрать эту заразную тварь из лагеря немедленно» — так
