– Нет, но просила передать тебе пламенный привет.
Алекс облегченно вздохнул. Тут он заметил Игоря Назарова, который сидел в кухне на высоком табурете. Парень смотрел на него во все глаза, приоткрыв рот.
– Алекс? – потрясенно выдохнул Игорь. – Ты, это… У вас что, опять что-то стряслось?!
– Ничего такого, с чем мы не справились бы! – успокоил его Грановский.
– Слава богу! – облегченно выдохнул Назаров. – Я думал, раз ты здесь, значит, нас снова ожидает какая-то сверхъестественная заварушка… Привет!
На Игоре были черные джинсы и белая майка, подчеркивающая загар. Парень крепко пожал Алексу руку:
– Я очень рад тебя видеть!
– Взаимно. – Алекс наконец оторвал от себя Катерину и придирчиво ее осмотрел. – Да ты настоящая красотка, сестрица! Ох и повезло же этому балбесу!
Игорь лишь возмущенно фыркнул.
– Шикарное платье, – оценил Алекс наряд Катерины. – Ограбила местный секонд-хенд?
– Ага, – кивнула Катерина. – Дырку от пули на спине я заклеила клейкой лентой. Будет в чем щеголять на школьной дискотеке!
Матвей звонко расхохотался. Игорь лишь покачал головой.
– А вы друг друга стоите, – с серьезным лицом сказал он. – Эти ваши шуточки кого угодно с ума сведут.
– Не обращай внимания. – Катерина нежно взяла его за руку, а затем повернулась к Алексу: – Зачем ты здесь?
– А покормить? – возмутился Грановский. – Куда делась Аглая? Она никогда не отпускала меня без хорошего куска пиццы!
– Они с Прохором сейчас в «Иллюзионе», – ответил Матвей. – Готовятся к новому представлению. В доме только мы трое.
– Может, оно и к лучшему, – заявил Алекс. – Меньше объяснять взрослым. Но вам все равно придется меня накормить.
– В холодильнике есть салат и вчерашняя жареная курица, – вспомнила Катерина. – Можешь все это уничтожить. А я пока пойду переоденусь. Платье, конечно, красивое, но чертовски неудобное.
– О, ради меня не стоит беспокоиться, – отмахнулся Алекс. – Можешь разгуливать и в платье, если тебе так хочется.
– Да я просто примеряла, – пояснила Катерина. – Это Аглая купила мне вчера платье для церемонии открытия театра «Иллюзион».
Катерина убежала в свою комнату переодеваться, а Матвей с Алексом отправились на кухню. Матвей вытащил из холодильника большую миску салата и поставил ее на стол, а курицу сунул в микроволновку.
– Значит, готовитесь к открытию? – поинтересовался Грановский, набрасываясь на угощение.
– Да, уже совсем скоро, – ответил Матвей, присев за стол рядом с Алексом. – Ремонт здания наконец закончили. Теперь у нашего цирка начнется совершенно другая жизнь.
– Катерина тоже выступает? Интересно посмотреть. Оставьте для меня местечко в первом ряду, я обязательно прибуду ради такого случая.
– Договорились, – широко улыбнулся Матвей.
Глава девятая
В гостях у Катерины
В кухню вошла Катерина. Теперь на ней были привычные узкие джинсы темно-синего цвета, белая футболка и короткая джинсовая курточка.
– Так зачем пожаловал? – осторожно осведомился Игорь. – Ты не думай, я очень рад тебя видеть. Просто ты редко появляешься просто так… Если ты здесь, значит, что-то случилось.
– Или он просто голоден, – заметил Матвей, доставая курицу из микроволновки. – Так что там у вас творится?
– Много всего, – сообщил Алекс, хватая самый большой кусок курятины. – Во-первых, объявилась моя мать…
– Что?! – Катерина едва не села мимо стула. – Твоя мама жива?
– О, живее всех живых, – кивнул Грановский, энергично жуя. – И я сам не знаю, как к этому относиться. Она служила Императору, творила разные нехорошие вещи… Но теперь хочет искупить свою вину, а ей никто не доверяет. Корнелиус и Магистр держат ее в подземной темнице Экзистерната и не верят ни единому ее слову.
– Вот так новости, – пробормотала Катерина. – А ты сам? Ты-то ей веришь?
– Мать рассказала мне о своей жизни, и я понял одно: она глубоко несчастна, ей многое довелось пережить. Я верю, что она говорит правду… Осталось лишь убедить в этом Совет Ордена Созерцателей. – Тут Алекс приметил на столе небольшую вазочку с конфетами и запустил в нее руку. – Еще одна новость: Вера и Андрей решили пожениться.
Катерина захлопала в ладоши от удовольствия.
– Я так за них рада, – призналась она. – Они заслужили право на счастье. А о Марго… О моей маме ничего не слышно?
