«Я прямо из Ставки, — продолжал он. — Какая разница с вашим питерским настроением. Но это ничего… я полагаю, мы быстро уладим все шероховатости, и вам снова можно будет вернуться к более мирному продолжению вашей продуктивной, полезной работы. Ваши бывшие питомцы отличаются на фронте, и пехота их высоко ценит…»
«Владимир Станкевич», — протянул, наконец, и мне руку военный комиссар.
«Александр Синегуб», — в тон представился я.
«Это наш новый офицер, недавно с фронта», — зачем-то нашел нужным прибавить поручик Б.
«Да, у вас, я вижу, есть новые лица!» — ответил ему военный комиссар.
«Александр Петрович!» — окликнул меня поручик Скородинский.
«Что скажете?» — обернулся я к спешившему ко мне поручику.
«Начальник Школы вас требует. Работа есть. Счастливчик!..» — ласково улыбаясь, передал он мне приказ Начальника Школы.
«А где начальник?» — обрадованно заторопился я.
«Вон там, около группы Багратуни у Главного Штаба», — указал мне поручик на местонахождение Начальника Школы.
«Явитесь к военному комиссару при Верховном командовании, поручику Станкевичу», — подчеркивая титул служебного положения поручика, мягко, но с особой, свойственной ему манерой отдавать так приказания, что они, для получающего таковые, приобретали значение сверхстепенного значения, — проговорил он.
«Ах, вы здесь! — продолжал он, уже обращаясь к подошедшему в этот момент военному комиссару, — вот, согласно вашего желания и приказания Главного Штаба, я предоставляю в ваше распоряжение полуроту юнкеров, под командой поручика Синегуба. Я вам даю самого опытного офицера, недавно только прибывшего к нам в Школу с фронта. Надеюсь, поручик, — снова отнесся Начальник Школы ко мне, — вы учтете всю серьезность значения оказываемой вам чести предоставления выполнения тех задач, которые вы будете получать непосредственно от господина военного комиссара и исполнять которые будете как мои личные приказания…» — в упор смотря мне в глаза, добавил Начальник Школы.
«Слушаю-с, господин полковник; а какую полуроту прикажете взять?» — «Капитан Галиевский получил приказание, и он вам предоставит таковую!» — «Слушаю-с! Разрешите идти?» — «Да, с Богом!» — весело ответил Начальник Школы, протягивая мне руку и делая шага два вперед, приблизился вплотную ко мне и вдруг, понижая голос, быстро проговорил:
«Дело крайне серьезно. Соберите все внимание. И чаще присылайте донесения мне и капитану Галиевскому, — и, переходя на обычный тон, продолжал. — Все указания испрашивать у господина военного комиссара. Ну, в добрый час! Берегите юнкеров!» — отпустил меня Начальник Школы.
«Господин военный комиссар, — обратился я, поворачиваясь к комиссару и беря руку под козырек, — поручик Синегуб, по приказанию Начальника Петроградской прапорщиков инженерных войск Школы, представляется по случаю назначения в ваше распоряжение».
«Очень приятно, — принимая честь, любезно ответил военный комиссар, — я попрошу вас немедленно выступить. И так слишком много времени потеряно», — нервно смотря на часы, бросил замечание военный комиссар.
«Слушаю-с! Разрешите построить и куда прикажете вести и какое будет назначение?» — «Я буду с вами. Мы пойдем в Мариинский дворец на охрану заседающего в нем Предпарламента, так как, по имеющимся сведениям, готовится обструкция и выступления против заседающих. Скорее стройте юнкеров», — нервно закончил комиссар.
«Слушаю-с!» — и заражаясь необходимостью спешить, я бегом направился к баталиону юнкеров.
«Александр Петрович, — встретил меня поручик Мейснер, — ваша полурота готова. Я назначен командовать второй полуротой, в качестве резерва для вас, и, голубчик, если надо, вызывайте меня скорее», — весь оживляясь, попросил поручик.
«Спасибо; хорошо, обязательно. Подождите, еще много будет дела. А что, патроны будут выдавать?» — вдруг с ужасом вспомнил я отсутствие этой соли нашей сущности.
«Патроны? Во дворце их надо получить. Там большой запас. Я сейчас доложу капитану Галиевскому», — бросаясь к командующему баталионом, ответил поручик.
«Полурота, равняйсь!» — принялся я между тем отводить свою полуроту от баталиона.
«Послушайте, поручик, — подходя ко мне, заговорил военный комиссар, — постройте мне так юнкеров, чтобы все могли слышать меня без повышения мною голоса».
«О, черт возьми, опять разговорчики. Да ведь вам спешить надо… Хотя это на руку — патроны принесут…» — промелькнуло успокаивающее соображение.
«Слушаюсь!» — уже вслух ответил я и принялся строить полуроту в каре.
Военный комиссар выждал эволюцию фронта и начал говорить:
«Господа, в данное, исключительно тяжелое время для Революции и страны свершилось событие огромной исторической важности. В залах Мариинского дворца заседает цвет нашей мысли и гордость наших чаяний — Совет Республики. Я был там и видел их святую работу над укреплением завоеваний Революции и выводом страны на тот путь величественного шествия к счастью, которого только достойна демократия мира. Я видел, как, забыв
