– А крышечку тебе сделать? – спросил Андрей.
– Да, пригодится, сделай… те, пожалуйста.
В помещение мастерской вошла Эвелина – худенькая женщина с серо-голубыми глазами. Она похвалила Кешу за горшочек и начала показывать ему глиняные игрушки, рассказывая, какой из школ принадлежит каждая игрушка и что символизирует. «Это каргопольская, это опошнянская, это калужская, а это – моя, авторская».
– А можно, я сделаю такую свинку? – спросил Кеша.
– Хорошо, давай, пока мама делает свой кувшин…
Полина Сергеевна уже устроилась на рабочем месте и внимательно постигала азы гончарных секретов. Было видно, что ей очень нравилось. Она сопровождала бурными восклицаниями каждый этап изготовления своего кувшина.
Олег курсировал между мальчиком и его мамой, разминая в руках кусочек глины, который дал ему Андрей. Он с удовольствием подметил, как увлечены они были этим процессом.
Олег обратил внимание, что их изделия получаются серого цвета, а готовые изделия стоят – красного, кирпичного.
– Это что, разная глина? – спросил он, показывая на полуфабрикаты и готовые кувшины и горшочки.
– Ну, в общем – да, разная. Там сырая – тут обожженная. Но ваши произведения после обжига тоже станут красными, если, конечно, вы не попросите меня их покрасить в серый цвет. – Андрей лукаво улыбался. – Просто во время обжига кислород окисляет находящееся в этом сорте глины железо, и получается такой цвет.
Вскоре закончила свой кувшин Кешина мама, сам Кеша уже пытался свистеть на вылепленном им поросенке, а колбаска Олега высохла от тепла рук и уже не мялась, а только крошилась.
Оставив свои изделия на сушку и обжиг, они договорились, что Олег заберет их на следующей неделе. Поблагодарив мастеров, они почувствовали, что сильно проголодались.
Проходя по территории лавры, они обнаружили монастырскую столовую, которую нахваливал Андрей. С удовольствием поели там и поехали домой. Кеша с мамой были в приподнятом настроении. Олег тоже был доволен. Договорились созвониться в понедельник насчет дальнейших планов.
Распрощавшись с друзьями, Олег поехал в сторону Каменного острова. Как много событий прошло с тех пор, как Михаил уехал. Как много изменилось. «Интересно, допустит ли Михаил мое участие в путешествии с моим диагнозом, если он подтвердится? Не сказать о нем не могу. К тому же, вдруг он знает каких-нибудь врачей, которые смогут помочь…»
Припарковав машину возле дома Михаила, Олег подошел к домофону. С минуту он стоял, не нажимая кнопку. Не то чтобы он чего-то боялся, просто думал, как ему рассказать и с чего начать…
– Долго будешь греть кнопку звонка? – послышался вдруг голос Михаила через приоткрытую дверь.
– О, Михаил! Привет! Я так рад тебя видеть! – сказал Олег, поспешив в открывшуюся калитку. – Ты что, поджидал меня?
– Неужели ты думаешь, что вход ко мне не оборудован видеокамерами? Если кто-то задерживается возле двери больше чем на пять секунд, срабатывает предупреждение, так что застать врасплох меня трудно.
На этот раз Михаил был одет в спортивный костюм и футболку. Олег вошел внутрь, снял дубленку и ботинки.
– О, Олег! У тебя джинсы испачканы в чем-то сером! Может, сходишь сначала домой постираешь? – смеясь, спросил Михаил, приглашая его за собой.
– Нет уж, времени нет на лишние хлопоты! – ответил Олег. – К тому же это творческая грязь! Я сегодня осваивал гончарное искусство.
Они дошли до большого холла с камином, возле которого стояли два кресла с накинутыми сверху волчьими шкурами. Остальная мебель была в колониальном стиле, иначе говоря, что и откуда – не важно, лишь бы смотрелось хорошо вместе. А смотрелось и вправду хорошо. Камин приятно потрескивал.
– Уж, случайно, не в лавре ли? – спросил Михаил в продолжение темы.
– В лавре! Ты меня не перестаешь удивлять! Ты что, за мной следишь? – полушутя спросил Олег, хотя такие мысли не могли не прийти в голову трезвомыслящего человека.
– Слежу, конечно! Я же отвечаю за тебя! – сказал Михаил, выдержав театральную паузу. Олег не знал, шутит он или нет, и пытался узнать это по его глазам.
– Не пытайся высверлить меня взглядом! Все очень просто! Андрей едва ли ни единственный в городе гончар. По крайней мере, я о других не слышал. А ты же знаешь мою тягу к творческим мероприятиям – неужели я обошел бы гончарное искусство?! Вон, посмотри в угол.
В углу стояла глиняная ваза на кованом треножнике, в которой уютно поместилось фикусовое дерево.
– Вазу я лепил в лавре, а треножник – сам знаешь. А тебя-то что вдруг потянуло на творческие подвиги?
– Это долгая история.
– Я специально запланировал время для разговора с тобой.
