Мы пошли бок о бок к джакузи, ледяной ветер трепал халаты. Мы ускорились, заметив пар, поднимающийся из металлической решетки, тусклый зеленый свет.
— Ты готов на все ради этого? — спросила я.
Печаль вспыхнула в его глазах, он опустил взгляд, открывая калитку. Он кашлянул, меланхолия пропала.
— Наверное. Я свинья, как ты и говорила, Перри.
Я чуть присмирела. Я ощущала укол стыда. Я заперла за нами калитку, опустила пиццу на край ванны, понимая, что он следит за мной.
— Ты не свинья, Декс, — заверила я. — Ты просто…
— Я?
— Ты — точно ты, — и ты бываешь чудесным.
Нас разделяли несколько футов, мы стояли в халатах, ожидали, что первым начнет раздеваться. Глупо, если подумать.
Я сняла халат первой. Декс охнул при виде меня. Не от похоти, а от тревоги.
— Боже, Перри. Тебе больно, — в его голосе была боль при этом.
Я опустила взгляд. В мерцающем свете джакузи я увидела множество синяков и царапин на ногах и руках.
— Мне не больно, — быстро сказала я. — Мне холодно.
Я схватилась за металлический поручень и забралась в горячую воду, она чудесно обжигала кожу, жалила раны, пока боль не прошла. Я задрожала, нервы вспыхивали, пока я погружалась в воду.
Я подняла голову. Он все еще смотрел на меня, словно видел то, чего не замечала я.
— Залезай уже в горячую ванну, — сказала я. — Я в порядке, и с каждой секундой мне все лучше.
Так и было. Я была в воде по шею, и мне было так хорошо, я ощущала редкую расслабленность.
Декс продолжил колебаться, а потом сбросил халат. Клянусь, ему все нужно было драматизировать, даже погружение в горячую воду. Я не винила его с таким телом. Я старалась не пялиться на него в серых боксерах. Было сложно. Очень сложно.
Он опустился в воду рядом со мной, охнул от жара. Декс устроился на другой стороне ванны, прислонил голову к краю.
— О боже, так меня и оставьте.
— Это можно. Но ты потом весь сморщишься.
Он выпрямился и посмотрел на меня.
— Завтра отправишься в больницу?
— Я же сказала, что в порядке.
— Отправишься?
— Мы будем заняты завтра, если будем помогать им с расследованием.
— Отправишься?
— Агх, ладно. Дай мне пиццу, — я знала, что придется послушаться, потому что вопросы Декса были формальностью. Если он хотел меня заставить, он находил способ.
— Готово, — сказал он и открыл коробку для меня. Я взяла пару кусочков и жадно запихала их в рот. Я запила их холодной колой, и это был самый вкусный и сладкий напиток в моей жизни.
Мы ели какое-то время в тишине. С нашим аппетитом времени на слова не было, вскоре мы опустошили всю коробку. Стоило заказать две пиццы, но Декс сказал, что переедание сейчас будет шоком для организма. Он был прав, как всегда.
Еда была в нас, и оставалось только говорить и смотреть друг на друга. Разговор перешел к серьезным темам. Мы поговорили о Кристине. О Ригби. О Митче. И о звере.
Было приятно обсуждать все с ним, все то, что я держала в себе за эти дни. Он мог порой слышать мои мысли, и я была рада поговорить с ним напрямую. Знать, что он слушает. Мы прошли это вместе, как всегда, и он всегда будет тем, кто понимает. Что бы ни было в будущем, ему нужно было оставаться частью моей жизни. Он не только понимал, через что я проходила, не только верил, что я что-то видела, не только слушал, что я ощущала, когда сталкивалась с невозможным. Он тоже через это проходил. Мы были одного поля ягоды.
И мы начали сморщиваться от воды, когда я озвучила дилемму с эпизодом.
— Думаешь, Джимми разозлиться, если мы его не выпустим? — спросила я.
— Мы его не выпустим, малыш. Ты это знаешь. Так будет лучше.
Я кивнула, ощущая странную смесь разочарования и облегчения.
— И он поймет?
— Конечно, — ответил Декс. Он увидел мое смятение и тихо продолжил. — Приоритеты меняются, когда чуть не потерял тех, кто тебе нужен. Джимми будет рад, что мы живы и с обеими руками.
