– Если бы я проигнорировала мистера Уорренби, – продолжила миссис Хасуэлл, пропустив мимо ушей его вопрос, – то пришлось бы поступить так же с Мэвис, а этого мне не хотелось.
– Лучше бы вы его проигнорировали!
– У нее безрадостная жизнь. – Миссис Хасуэлл упорно не замечала реплик собеседника. – Причем она никогда не скажет о нем дурного слова.
– Ни о нем, ни о ком-либо вообще. Я – другого поля ягода.
– Любопытно, почему задерживаются Эйнстейблы?
– Наверное, боятся, что Уорренби уже тут как тут.
– Я же говорила: в половине четвертого. Надеюсь, у Розамунды обойдется без приступа. Смотрите, молодежь уже завершила партию, а вторая пара еще только раскачивается. Мне хотелось выставить против мистера Драйбека сильных соперников! Ну как, милая? Кто выиграл?
– Дети! – доложил Кенелм Линдейл. – Нас с Делией попросту расстреляли.
– Вот лгун! – вмешалась Абигейл Дирхэм, швыряя в кресло ракетку и накидывая багровый кардиган. – Мы бы еще держались, если бы не возмутительное везение Чарлза.
– Полегче! – посоветовал хозяйский сын, подходя к столику, на котором теснились стаканы и различные напитки. – Просто блестяще продуманный удар! Что предпочитаете, Делия? Лимонад, оранжад, просто пиво, имбирное пиво, паршивый джин? Выбирайте!
Миссис Линдейл, сделав выбор, села рядом с хозяйкой дома и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто, покосилась на наручные часы. Эта молодая светловолосая женщина была худа, профиль имела орлиный, взгляд ее глаз цвета голубого льда никогда ни на чем не задерживался. Она выглядела постоянно напряженной, казалось, что мысли убегают куда-то за горизонт. Ее муж отказался от карьеры биржевого брокера ради сомнительных перспектив фермерства, поэтому считалось, что у нее есть все основания для тревоги. Не так давно они поселились на ферме Рашифорд к северу от Торндена, на хоуксхэдской дороге. Знатоки английского фермерства и сопряженных с ним опасностей гадали, как долго они там продержатся. Обоим нельзя было отказать в энергии, но им недоставало привычки к сельской жизни. Трудности Делии усугублялись хлопотами с годовалым ребенком, которого она с обожанием окружала заботой, казавшейся избыточной родителям старшего поколения, приученным к прозе жизни. Те, кто заметил ее интерес к времени на часах, знали, что он вызван тревогой о том, не забывает ли женщина, помогавшая ей по дому, выполнять подробные инструкции по уходу за ребенком и не надрывается ли ненаглядная Роза-Вероника плачем, оставшись в кроватке без присмотра. Эти опасения были не чужды и ее супругу: перехватив взгляд жены, он утешил и заодно подразнил ее улыбкой. Он был красивым брюнетом старше супруги на несколько лет, вспыльчивым и, как нередко бывает с людьми такого темперамента, часто смеялся. Карие глаза смотрели тепло, складка губ придавала лицу решительности. Они с Делией слыли любящей парой. Муж старался защищать ее, а она, изображая независимость, была так им поглощена, что в его присутствии почти никого вокруг не замечала.
Миссис Хасуэлл, видевшая, что Делия смотрит на часы, похлопала ее по руке и улыбнулась:
– Не беспокойтесь за малышку, дорогая! Уверена, миссис Мертон глаз с нее не спустит.
Делия зарделась и издала неуверенный смешок:
– Простите! Я не хотела… Так, привычка.
Абигейл Дирхэм, очаровательная девушка с копной каштановых волос и широко распахнутыми серыми глазами, взглянула на нее с интересом, который проявляла к любому, кто оказывался с ней рядом.
– У вас ребенок? – спросила она.
– Да, девочка. Но я о ней не беспокоюсь, то есть я…
– Вы сами за ней смотрите? Это не очень хлопотно?
– Что вы, ничуть! Конечно, от нее не отойдешь, но мне это нравится.
– Тогда заводите следующего, – посоветовала миссис Хасуэлл.
– Мне кажется, ребенок – такое удовольствие! – заявила Абби с серьезным, задумчивым видом. – Однако не хотелось бы быть скованной по рукам и ногам.
– От этого никуда не деться. Ваш старый писака сковывает вас еще больше, вы же не возражаете! – вмешался Чарлз.
– Это разные вещи. У меня строго определенная продолжительность рабочего дня.
– Держи карман шире! – отмахнулся Чарлз. – Вечно вы задерживаетесь на час, если не больше, потому что он, видите ли, добрался до середины главы или ему вздумалось поручить вам подготовку к его новому безумному приему.
Его мать, не выдавая того обстоятельства, что ей открыли глаза, объяснила:
– Абби – секретарь Джеффри Силлофа. Правда, интересно, Делия?
– Вот так новость! – воскликнул Кенелм. – Расскажите нам про него!
– Ужасно милый! – радостно ответила Абби. – Уехал на две недели в Антиб, и я наслаждаюсь отпуском.
Миссис Хасуэлл, привычная к речам молодежи, стоически перенесла столь небрежный отзыв о выдающемся литераторе. Чарлз и Линдейлы проявили полное понимание в отличие от Гэвина Пленмеллера, с трудом сдержавшего тошноту и вкрадчиво попросившего объяснить, в каком это смысле Силлоф –
