– Вы не подскажете… – обращаюсь к служительнице церкви.
– Ты во здравие хочешь поставить или за упокой? – спрашивает худощавого телосложения женщина. Загорелая кожа, видимо от многолетней работы на открытом воздухе, покрыта сеткой мелких морщинок. Рукава платья закатаны до локтей, руки кажутся нездорово тонкими, усохшими.
– За упокой, – отвечаю я, глядя в выцветшие, с пожелтевшими белками глаза.
– Пойдем, поставим вместе.
Она выходит из-за стола с тремя свечками в руке и жестом указывает направо.
– Ты, наверно, дедушке с бабушкой ставишь? – спрашивает она по дороге к заупокойному каноннику.
– Нет, маме с папой.
– Ну что ж, – вздыхает она, – так бывает. Правильно, когда дети ставят родителям, а не наоборот, как я… А третью кому?
– Ребенку, – с трудом сглатываю слезы.
– Маленький совсем был? – обводит меня увлажнившимися глазами она.
Я киваю, отводя взгляд.
– Мои сыновья до совершеннолетия дожили. Думала, все у них только начинается, но Господь решил по-иному.
– Как они умерли? – настораживаюсь я.
– Оба не своей смертью. Что случилось с твоим ребенком? Болезнь?
– Травма головы.
– Бедный малыш. Как его угораздило?
– Не знаю, – вытираю локтем набежавшие слезы, – меня даже не было рядом. Катя умирала, а я в это время спокойно спала. Когда меня разбудили и сказали, что произошло, я даже не поняла, о ком идет речь.
– Я тоже была далеко от своих мальчиков и ни о чем не подозревала, когда они умирали. Старший сын попал в горячую точку, больше я его не видела. Сказали, подорвался на мине. Не представляю, чем я занималась в тот момент, когда его не стало. Мне даже не разрешили гроб открыть, не дали по-человечески проститься.
– А младший?
Женщина отводит глаза, задетая моим любопытством. Осознав свою ошибку, я стараюсь поддержать разговор:
– Если бы у меня один из сыновей погиб на войне, я ни за что не отпустила бы второго в армию.
– Я и не отпустила, – качает она головой, снова глядя мне в глаза, – а зря. Он погиб на работе. Устанавливал антенну, упал с крыши двухэтажного дома прямо на недостроенный гараж. Напоролся на арматуру. Прожил еще полчаса, но нам с отцом сообщили уже после.
– Какой ужас… – придумываю, как подвести разговор к Олегу, но, отбросив всю нескладную ложь, приходящую на ум, спрашиваю напрямик. – Виновного в его смерти наказали?
– Разве кто-то виноват? Бог дает человеку жизнь и забирает ее, когда посчитает нужным. Он знает, что лучше для моего сыночка.
– А как же его напарник? Разве кто-то не должен был его подстраховывать?
– Мастер сидел в доме, проверял сигнал на телевизоре. Муж хотел подать на предприятие в суд. В тот день шел сильный дождь, а нашего Артура все равно отправили на крышу.
– Почему не подал? Возможно, мастер заставил Артура рисковать жизнью.
– Не успел. Сердце не выдержало. Аркаша пережил обоих детей, как и я. Схоронил младшенького и сам отправился следом, в лучший мир. Думала, Бог и меня заберет на небеса, ан нет, два месяца уже живу одна, как перст. Да разве живу? Пережидаю.
– Вы правы, – поджигаю по очереди свечи и, подержав над огнем, ставлю перед распятием на квадратный канонник, – ваш муж сейчас в лучшем месте.
– Он там не одинок. Рядом оба сына. Настанет мой черед, и я присоединюсь к ним. Остается только ждать, когда Господь позволит мне воссоединиться с семьей.
Я глажу мать Артура по плечу и всматриваюсь в ее умиротворенное лицо. Каждая складка кажется смирившейся с неизбежностью. Возможно, ее душа не перенесла потери сыновей и мужа, женщина погрузилась в религию и отгородилась от реальности, но она точно не сошла с ума, чтобы убить пятилетнего ребенка. Стоя рядом с ней, я кожей чувствую исходящее от нее спокойствие. Теория Игоря абсурдна. В детективном романе написали бы, что мы пошли по ложному следу. Игорь зря взламывает замок – в этом доме нам делать нечего. Нужно срочно его остановить.
– А ты, милая моя, – берет меня за руку мать Артура, – должна жить. Слышишь?
Я киваю, пытаясь высвободить ладонь. Она принимает мой жест за рукопожатие и притягивает меня к себе, чтобы прошептать на ухо:
– Ты должна произвести на свет еще одного малыша и начать жизнь заново. Ты же такая молоденькая! Я вообще родила Артура в тридцать семь. Правда, зачать получилось не сразу. Мне помогла одна молитва. Пойдем, я тебе ее дам.
Она тянет меня за руку через весь храм обратно к столу.
