разбудил аппетит, поэтому девушка прошла этот ряд как можно скорей, но не удержалась и купила у торговки сухофруктами пакетик с ореховой смесью. Это помогло ей не поддаться искушению в ряду остро пахнущих сыров не купить копченых «косичек» и рулетиков так любимого ею козьего сыра. Рынок соблазнял своими дарами, как опытная портовая женщина аппетитными прелестями — моряков, и Алина лишь порадовалась тому, что не взяла с собой много денег.
Вещевые ряды она прошла быстро: разложенные и развешанные шедевры местных и китайских дизайнеров ее не прельщали. Но возле прилавка с бусинами, нитками и прочей мелочовкой для рукоделий замедлила шаг.
— Возьмите бисер. Ни у кого такого не найдете. Из Турции вожу! — принялась нахваливать свой товар пышнотелая торговка. — Или вот мулине, у меня все цвета есть! Здесь не все выложено, вы скажите, какие цвета нужны! Или вам камушки интересны? Из них такие бусы собрать можно, что все подружки позавидуют!
Но Алину не интересовали ни бусины, названные торговкой камушками, ни бисер, ни нитки для вышивания, она уже держала в руке деревянную заготовку матрешки — белесую, шероховатую на ощупь, с темными прожилками. Не очень качественная заготовка. Отшкурить бы дерево до состояния нежной кожи, «познакомиться» с будущей «матрешкой», лаская пальцами отшлифованную поверхность и представляя себе будущий образ — румяное или, наоборот, бледное личико, разрез и цвет глаз, кровавую капельку миниатюрного рта. А может, представить на месте матрешки кого-то знакомого, того же соседа Кириллова, увидеть в белесом пятне его лицо, сделать кисточкой первые прикосновения, а потом вообразить себе боль старика так ясно, как свою, отдать ей собственное тело на растерзание, прочувствовать ее до малейшего нюанса. Разделить на тона, определить ее цвета, перенести на палитру. Обмакнуть в боль кисточку и нанести ее на матрешкину спину. И так, мазок за мазком, избавить старика от недомогания.
А потом бросить матрешку в огонь и сжечь вместе с раскрашенным деревом чужую боль.
Алина так ясно ощутила весь процесс, что почувствовала в собственной спине ломоту, а заготовка в ее ладони неожиданно отозвалась теплом.
— Девушка, брать будете? — поторопила торговка, хмуря нарисованные черным карандашом брови.
«Да», — воскликнула про себя в порыве Алина.
— Нет, — ответила она с запозданием вслух, с неохотой положила матрешку на прилавок и развернулась, чтобы уйти.
— Сама не знает, чего хочет, — проворчала громко продавщица, но девушка не отреагировала.
Когда она выходила из ряда, по спине неожиданно прошелся озноб, так, словно кто-то буравил ее взглядом. Алина подумала, что это недовольная торговка продолжает глядеть ей вслед, но, когда обернулась, увидела темноволосого мужчину. Незнакомец вовсе не смутился, когда Алина встретилась с ним взглядом, напротив, дал понять, что рад тому, что его заметили. Он усмехнулся и даже поднял приветственно ладонь, словно Алина была его старой знакомой. Она же, напротив, поспешно отвернулась и прибавила шагу.
На выходе из базара ее вниманием завладел небольшой киоск, обвешанный выцветшими на солнце плакатами с предложениями экскурсий. И хоть Алина изначально не планировала задерживаться в городе, она подошла к киоску и принялась изучать предложения. Туристический сезон еще не наступил, поэтому выбор экскурсий был небольшой, из имеющихся Алину привлекли лишь две — на маяк и к дольменам. Но когда она поинтересовалась у молодой девушки расписанием, выяснилось, что поездки на маяк нет ни сегодня, ни завтра, а вот к дольменам можно отправиться уже через час. Алина вытащила деньги, оставив себе лишь на обратный билет, и расплатилась.
— Хороший выбор! — услышала она, когда с билетом и цветным буклетиком в руке отходила от киоска. Мужчина, чье внимание она привлекла на рынке, остановился в трех шагах от нее. Его усмешка и прищур сбивали с толку — на самом ли деле он одобряет ее выбор или иронизирует?
— Спасибо, — на всякий случай ответила Алина.
— На маяк и я могу вас свозить, — продолжил мужчина. — И провести экскурсию куда интересней, чем гид. Есть у меня там знакомства.
— С чего вы решили, что я хочу с вами на маяк? — удивилась наглости незнакомца Алина. Самоуверенные и напористые мужчины ее отталкивали. А этот, похоже, относился именно к этому типу. Мужчина хоть и обладал привлекательной внешностью, чертам его лица недоставало мягкости: слишком резко была очерчена нижняя челюсть, слишком плоскими казались кривившиеся в усмешке губы, а ноздри прямого тонкого носа — излишне хищно вырезанными. И прищур глаз, цвет которых Алина не смогла сразу определить, тоже не показался ей добрым. Одет мужчина был стильно — в темные брюки, черное полупальто классического кроя и начищенные до блеска туфли. В одной руке он держал щегольскую тросточку с посеребренным набалдашником. Видимо, как решила Алина, носил мужчина трость из желания подчеркнуть свою стильность. Самоуверенный «денди» местного разлива — совсем не тот тип, который мог бы ей понравиться.
Алина ожидала, что в ответ на выпад мужчина вступит с нею в навязчивый диалог, пытаясь завоевать ее расположение, но незнакомец вдруг подошел к киоску и наклонился к окошечку.
— Билет на дольмены, будьте любезны, — проговорил он почтительно-вежливо и без ожидаемых Алиной «барышня», «красавица» и тому подобных обращений, которые уверенные в своей неотразимости мужчины адресуют женскому полу. Он говорил так, словно просил билет не на экскурсию, а в ложу Большого театра.
— Спасибо, — так же вежливо поблагодарил он кассира, когда девушка протянула ему буклет. И, не удостоив Алину больше ни словом, сильно хромая, удалился.
